[Пень-зубоскал]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Serenielle]

Название: С привкусом кофе
Автор:  Serenielle
Бета:  ~JeaN~
Размер: мини, 1027 слов
Пейринг/Персонажи: Пикник/Милки Вэй
Категория: слэш
Жанр: романтика
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Он всегда приходит в одно и то же время.
Предупреждения/Примечания: Кофешоп!АУ

Он всегда приходит в одно и то же время. Садится за столик у окна, с видом на проспект. Заказывает большой капучино и шоколадные пончики-берлинеры. И пока пьет свой кофе, смотрит в окно.
У его руки всегда лежит смартфон, иногда он даже пиликает непринятыми звонками и сообщениями, но на памяти Милки ни разу еще гость не смотрел в экран здесь, в кофейне. А когда кофе выпит, тот аккуратно задвигает за собой стул и выходит, улыбнувшись на прощание.
Милки озадачен. И заинтригован.
Этот посетитель отличается от остальных. Кофейня, где Милки работает, маленькая и очень аутентичная, она не подходит для большинства офисных работников, которые вечно спешат. Буквально за углом, через дорогу, стоит большой Старбакс, вот он-то и собирает весь офисный планктон и вообще работников умственного труда в обеденные часы. Да и вечером тоже — студенты после пар любят выпить кофе. А эта кофейня для ценителей — тут довольно узкий круг постоянных клиентов, которые согласны доплатить, но получить сваренный вручную хороший кофе.
А ведь клиент всегда уходит от них в сторону Старбакса, Милки видел сквозь стеклянные двери. И все же, почему он ходит сюда?
Милки хорошо помнит, как он пришел в первый раз. Он так отличался от обычных посетителей — людей в возрасте, в классических костюмах и любящих порассуждать и поделиться новостями, пока варится кофе. А этот клиент — высокий красивый парень, и по его улыбке понятно, что он весьма популярен не только среди прекрасного пола, но вообще по жизни. Он всегда одет в темные джинсы, его рубашка под пиджаком расстегнута на две пуговицы, а галстука он, видимо, не признает. Пиджак его обычно распахнут, и рукава подвернуты, так что Милки всегда наслаждается видом крепких рук и то, как подчеркивают это обстоятельство тяжелые часы с кожаным ремешком.
Милки с любопытством наблюдает. Парень всегда приходит в одно и то же время, заказывает всегда один и тот же набор, на удивление становится своим — он не болтает с остальными посетителями, который в этот час немного, но кивает в знак приветствия и прощания, и некоторые постоянные гости отвечают ему тем же. Признают.
И Милки интересно, кто же этот таинственный гость.
Он начинает следить за ним, ловить каждую крупицу информации о нем. Он быстро узнает, что парень работает в суде — здание тут неподалеку. Он подмечает, что объект его интереса имеет необычный сиреневый цвет глаз — Милки еще таких не видел. Он внимательно следит и откладывает в хранилище памяти все, что касается парня. Например, то, что он сначала собирает ложкой пенку с капучино, а потом пьет кофе. Что он прикрывает глаза, делая первый глоток. Что пончиков у него на тарелке всегда три, и они могут быть с разными начинками, но всегда это берлинеры, политые растопленным темным шоколадом.
Милки быстро заучивает маршрут его движения, его жесты, запоминает улыбку. Ночью его часто тревожат эти воспоминания, иногда принимая вполне себе приземленную форму. Ему кажется, что он так много знает — но потом он понимает, что даже имя не удосуживается спросить.
Хотя чего уж проще — просто поинтересоваться, когда парень делает заказ. Но Милки почему-то кажется, что он разобьет флер тайны, который присутствует во всем этом.
Глупости какие. Надо перестать уже вести себя как сопливая барышня и спросить прямо.
***
Милки совсем уж было решается заговорить с этим красивым парнем. Он поглядывает на часы и протирает лишний раз стойку. Стрелка неторопливо двигается по кругу, и Милки так увлечен ее ходом, что спустя полчаса до него доходит, что клиент не появился.
Милки рассеянно принимает расчет у одного из гостей и садится на свой стульчик. Он обескуражен — даже не тем, что предмет его чаяний не пришел, а тем, как его это расстроило. Что за ерунда?
Он ведь даже не знает его имени. Так чем это молодой человек его зацепил?
***
Его нет и на следующий день, и после. Милки становится дерганым — ему ужасно хочется знать, что случилось. Он понимает, что причин может быть масса, от навалившихся дел до разонравившегося кофе. Но все равно неприятно.
Милки так взбудоражен, что когда парень все же появляется, брякает во время оформления заказа:
— Вас так долго не было, что я заволновался.
Парень смотрит с улыбкой, и Милки прикусывает губу. Боже, он сказал это вслух. Какой кошмар.
— Практика закончилась, — голос у клиента красивый, с хрипотцой. Милки чувствует, как мурашки сбегают вниз по спине.
— О… И где же была ваша практика? — Милки собирает пончики на тарелку, стараясь выглядеть так, будто все происходящее самая обычная ничего не значащая болтовня.
— В суде. Надеюсь когда-нибудь стать адвокатом, — парень сверкает белозубой улыбкой. Милки изо всех сил не смотрит в его сторону — знает, что обязательно залипнет взглядом на его плечах и на закатанных рукавах его пиджака.
— И почему же вы решили заглянуть к нам? — спрашивает Милки чуть позже, когда приносит заказ за столик.
— Да так… Приглянулся мне один человек, — парень смотрит в сторону, ухмыляясь. Милки тоже растягивает губы в улыбке, но на сердце будто падает огромный камень и раздавливает его, не оставляя даже мокрого места.
Господи, и успел же он так втюриться в совершенно незнакомого человека. Смешно просто.
— Надеюсь, вы привлечете его внимание, — Милки уходит за стойку и опускается на свой стул, горбясь. Не везет в личной жизни. Только понравился парень — и на тебе, он уже занят.
Но кто ему мог тут понравиться? Здесь же клиенты ему годятся в лучшем случае в отцы. Или, возможно, его избранник — красивая женщина с места практики. На парне же не написано, что он би. В общем, пролет по всем статьям.
Милки так увлекается самобичеванием, что вздрагивает, когда клиент стучит по стойке.
— Ο, простите… — Милки выбивает стоимость на кассе. — Прошу, ваш чек.
— Спасибо, — парень улыбается, но чек не берет, — однако тут кое-чего не хватает.
— Чего же?
— Твоего номера телефона.
— А? — Милки сбит с толку. — Моего? Зачем?
Клиент смеется — так приятно, низко, Милки кажется, будто его изнутри погладили мягким мехом.
— Потому что человек, который мне нравится — это ты, — парень придвигает чек поближе. — Ну же.
Милки как во сне пишет свой номер телефона на обратной стороне. А как только ставит последнюю цифру, чек исчезает, и губы обжигает мимолетное прикосновение.
— Я собираюсь пригласить тебя на свидание, — шепчет парень, отстраняясь. — Меня зовут Пикник Кэдбери.
— М-милки Вэй Форрест, — Милки проклинает себя за блеянье, но ничего не может с собой поделать.
— Я позвоню тебе сегодня вечером, — глаза Пикника выражают обещание. Он уходит, а Милки шлепается на стул.
На губах еще чувствуется сладость кофе и пончиков с клубникой. И остаток дня уже не кажется бесконечным.

@темы: Слэш, Фики, PG-13

---

[Serenielle]

Название: Первый шаг
Автор:  Serenielle
Размер: мини, 1135 слов
Пейринг/Персонажи: Орбит/Флейк
Категория: слэш
Жанр: романтика
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Флейк набирается смелости и делает ЭТО
Предупреждения/Примечания: Третий фик из цикла "Интерн" (первый тут, второй тут); не бечено

Бормашина привычно тарахтела, наконечник слегка вибрировал в руке. Флейк, закусив губу под маской, прижал полир чуть сильнее, еще пару раз прошелся по краю пломбы и выпрямился, довольный собой.
— Все, — он снял маску, вынул наконечник с полиром и вставил шланг обратно в держатель. — Можешь спрыгивать.
Пациентка — милая шестилетняя девочка — улыбнулась во весь рот и слезла с кресла.
— А мне было совсем не страшно, — объявила она всем присутствующим в кабинете. Обычно детские стоматологи разрешали родителям оставаться, чтобы ребенку было спокойнее, поэтому ее мама сидела на стуле около письменного стола. Кроме того, Орбит обычно контролировал работу Флейка, так что он тоже был здесь.
— Ты молодец, — мама девчушки взяла ее за руку и встала. Флейк потянулся рукой к полке.
— Вот, держи, — он вручил девочке наборчик, состоящий из маленького тюбика зубной пасты и микрощеточки. — Ты вела себя очень смело.
— Спасибо, — девочка взяла подарок и ушла вслед за мамой, задорно качнув кудряшками. Дверь за ними закрылась.
Флейк повел затекшими плечами. Сегодня он впервые вел прием всю смену, благо ничего особо сложного ему не попалось. Даже зубы удалять не пришлось, чему он неприкрыто радовался. Орбит же лишь изредка контролировал ход лечения и проверял, что получилось в итоге. И каждый раз он кивал, и его глаза принимали знакомое веселое выражение. Флейк понимал — тот улыбается. И от этого наполнялся решимостью и гордостью за себя и свой труд.
Но усталость начинала давать знать. Флейк выпрямился и потянулся, однако, поймав взгляд Орбита, необычно пристальный, сразу же принял нормальную позу.
Орбит, впрочем, не стал заострять на этом внимание.
— Ну что, интерн, — он принялся собирать бумаги, лежащие на столе, — рабочий день окончен. Ты молодец.
— Спасибо, — Флейк улыбнулся, чувствуя, как щеки начинают гореть. Он всегда немного смущался от похвалы, а в последнее время вообще заливался краской, ловя на себе взгляды Орбита.
Чтобы отвлечься, Флейк принялся за уборку. Собрать инструменты, рассортировать, положить в лотки для стерилизации, выбросить пакет из плевательницы… Рутинные и несложные действия помогали ему упорядочить мысли.
Обычно помогали. А сейчас к нему присоединился Орбит, и Флейк почувствовал себя не в своей тарелке.
Однако вдвоем они быстро привели кабинет в порядок. Орбит запер его, и они отправились в ординаторскую.
Флейк снял халат и повесил его на специальную вешалку для грязной одежды. Накинув куртку, он замер, теребя в руках ремень сумки. Наверное, ему следовало попрощаться, как он делал это всегда. Но отчего-то молчание, царившее в кабинете, было очень уютным. Казалось, будто любой звук разрушит его.
Орбит подошел к двери и взялся за ручку. Внезапно он посмотрел на Флейка и хитро прищурился.
— Не хочешь после тяжелого рабочего дня немного расслабиться?
— Я… — Флейк даже не знал, что сказать. И почему у него возникло впечатление, что слова прозвучали как-то… двусмысленно?
Еще и Орбит продолжал все так же щуриться, отчего сердце срывалось в какой-то бешеный пляс. Никаким спокойствием тут и не пахло.
Однако Флейк все же собрал себя в кучку. Он решительно сжал ремень сумки в руке и кивнул.
— Хочу.
— Тогда пойдем, — Орбит открыл дверь. — Я угощу тебя кофе. Должен же я сделать это, чтобы у моего замечательного интерна хватило сил на новые свершения, — он засмеялся и вышел.
И хорошо, иначе Флейк бы вообще умер от смущения. Он и так не мог заставить себя сдвинуться с места, только прижал руки к горящим щекам. И глупо улыбался.
Боже, ну вот что с ним творится? Почему он постоянно смущается в присутствии Орбита, от его улыбок и слов? Хорошо хоть инструменты не роняет. Все это подозрительно смахивает на…
Нет, ерунда. Флейк помотал головой. Орбит относится к нему как к хорошему приятелю, коллеге. А он тут уже нафантазировал себе. Вот что значит влияние брата!
— Ты чего замер там? — Орбит заглянул в кабинет. Флейк улыбнулся.
— Я иду.
***
Мягкие сумерки окутали город, и зажгли оранжевые искры фонарей. Весна дарила людям теплые вечера, как раз такие, когда приятно было тихо и неспешно идти с работы до дома, болтая ни о чем.
Флейк немного удивился, когда Орбит изъявил желание его проводить. Ну, мало ли, может, им в одну сторону. Так что, шагая по тротуару, он старался не воображать себе ничего.
Порыв ветра заставил его поднять голову и вглядеться в небо. Оно стремительно серело, и над крышами домов уже был виден край темно-лиловой тучи.
— Скоро польет, — Орбит повел плечами и зачем-то снял куртку. — Нам куда до твоей общаги?
— До поворота, а потом направо, — Флейк кивнул вперед. Орбит дернул его за рукав.
— Тогда бегом!
И он сорвался с места, оглашая пустеющую улицу топотом ног. Флейк замер на секунду, а потом побежал тоже, едва дыша от накатившего восторга. Грудь распирал смех, и стало очень легко, как будто в полете.
Первая капля разбила пыль на поверхности асфальта. Потом еще и еще, и вот уже частый дождь затараторил по крышам остановок и дорогам. Ветер вторил ему шуршанием афиш и шелестом поливаемых небесной водой листьев. Стало свежо и хорошо.
Орбит остановился на мгновение, подняв куртку над головой.
— Сюда!
Флейк вцепился в его футболку, еще теплую от тела, спрятал лицо под сомнительной преградой в виде джинсовки. Теперь они бежали рядышком, смеясь и прыгая через лужи. Флейк совсем забыл о времени, о том, кто они и зачем это все. Он просто бежал и хотел, чтобы это прекрасное чувство легкости никогда не оставляло его.
Но вот они забежали под дерево, росшее у скамейки перед входом в общежитие. Капало уже реже, и Орбит опустил куртку, изрядно промокшую.
— Как круто, — он широко улыбнулся и зачесал мокрые пряди со лба назад. — Обожаю дождь, сто лет так не бегал.
Флейк замер, глядя на то, как Орбит смеется и подставляет ладонь под падающие дождевые капли. Его футболка местами вымокла и прилипла к телу, и он был такой притягательный, что Флейку очень хотелось что-нибудь сделать. Казалось, что чувства, переполняющие его, сейчас выплеснутся через край.
И Флейк, даже не успев толком подумать, решительно ухватился за плечи Орбита, чуть приподнялся и прижался своими губами к его.
Орбит замер, словно парализованный. Запал тут же прошел, на Флейка словно вылили ведро ледяной воды. Господи, какой же идиотизм он только что сотворил, как теперь ему интернатуру-то проходить дальше?
Однако Орбит почему-то не дал ему отстраниться. Вместо этого он прижал Флейка к себе обеими руками, погладил по дрожащей спине и углубил поцелуй. Это было так неожиданно, что Флейк совсем потерялся. Он практически повис в его руках, неспособный ни на что.
Этот поцелуй был лучшим, что с ним случалось за последнее время, а может, и вообще за всю жизнь. Когда он завершился, Флейк судорожно втянул в себя воздух и неосознанно закусил губу.
А потом осознал, что обнимается тут с Орбитом под деревом, на виду у всей общаги. И вообще, Орбит его научный руководитель, а он что вытворяет?!
— Простименяпожалуйстамнепора! — протарахтев это на одном дыхании, Флейк вырвался и убежал, шлепая по лужам. Пролетев по лестницам на свой этаж, он забежал в комнату и прижался спиной к двери. Сердце колотилось как бешеное, щекам было горячо — хоть яичницу жарь.
Флейк со стоном прижал мокрую сумку к лицу. Ему самому не верилось, что он это сделал. Он поцеловал Орбита! Первый!
И как же теперь завтра идти на практику?

@темы: Слэш, Фики, PG-13

---

[Пень-зубоскал]

Название: Принцесса была ужасная (с)
Автор: Пень-зубоскал
Размер: мини, 1 019 слов
Пейринг/персонажи: Дирол, Несквик
Категория: слэш
Жанр: зарисовка, как бы юмор
Рейтинг: G
Предупреждения: ООС, зайчатки магейи


– Ты смотри, ты смотри-и-и, – приговаривал Несквик, разглядывая что-то в подзорную трубу в бойнице. Точнее, кого-то.
Дирол только угрюмо угукнул, мрачно подперев собою стену рядом.
– Можно мне его убить? – в глазах Несквика была вся надежда мира.
– Нет.
Несквик скуксился и снова припал к подзорной трубе. С улицы доносились грозные вопли в духе «верни, деспот, королевского отпрыска и будет тебе мир».
Ага, как же.
Дирол проклинал тот день, когда его чернокнижную голову посетила мысль похитить младшего королевича. Да пропади пропадом те земли за королевством вместе с королевством, если бы он знал, чем обернётся эта мысль. Далеко не здравая, и Диролу хотелось разрыдаться как маленькому ребёнку. Ведь недаром говорят про умного, что в гору не идёт, а обходит, но нет, Дирол больше не причислял себя к данной категории, польстившись на прямую дорогу. Не раскусил умело притворяющегося королевича, и теперь не был уверен, кто у кого в заложниках.
Король души не чаял в своём последнем творении, и именно на этот рычаг решил надавить Дирол, чтобы как можно быстрее добиться согласия на беспрепятственное путешествие по королевским землям в любое время года и запрещённые эксперименты с местным кладбищем. Тоже в любое время года. После похищения королевич только первые сутки вёл себя так же, как и доводилось видеть Диролу. А на следующий день с гиканьем носился по замку, точно ему было три года, а не больше двадцати. Сбросил всю свою напускную скорлупу, обнажив магическое ядро такой силы, что у Дирола волосы от шока зашевелились. И он впервые задумался, что поймал не он. А его.
Первое время казалось, что Несквиков на самом деле было несколько, до того он каждый раз был разным. Он был безбожно хитёр и дьявольски бесцеремонен, что в поведении, что в общении. И последнее оказалось заразным. Впрочем, Дирол изначально не собирался с ним особенно церемониться, а тут ему просто развязали руки.
– Ну можно мне его уже убить? – ещё раз попытал счастья Несквик.
Рыцарь за стенами замка продолжал надрываться, и Дирол бы сам его уже прибил, но сказал:
– Нет. В этот раз без убийств. Соблюдай установленную тобою же схему. В прошлый раз было слишком много возни с тем, что осталось от предыдущего.
– В политике нужна гибкость.
– На своём троне будешь проверять себя на гибкость.
Трон Несквику в этой жизни не светил, если только он не собирался расправиться со всей оравой наследников. А Дирол уже сомневался, что чужая неуёмная энергия, так неосторожно выпущенная его дурным примером, не подкинула Несквику идей на этот счёт.
– Ладно, припугнуть так припугнуть, – ещё больше скуксился Несквик.
Король на спасение своего отпрыска исправно высылал рыцарей, и Дирол готов был отдать Несквика ещё первому, принести королю глубочайшие извинения – а он таким не занимался в принципе – и мигрировать куда-нибудь далеко-далеко, забыв про аппетитные земли, с текущей по их жилам тёмной силой. А ведь какой там можно было бы сотворить мир! Несквик был пострашнее любого дракона на страже своих сокровищ. И он же снова спутал Диролу все карты, наотрез отказавшись возвращаться, чем поразил его до глубины всей чёрной душонки.
– Мне у тебя нравится, – заявил он, смешно надув губы.
А затем сорвался и стрелой понёсся на башню, к бойнице. И у короля стало на одного рыцаря меньше. А затем ещё, ещё и ещё.
– Давно надо было проредить это сборище полоумных, – презрительно бросил Несквик, расправившись с очередным. – Вот доберусь до власти, – многозначительно завершил он.
Дирол только сочувствовал ораве наследников и с нескрываемой надеждой ждал, когда же Несквик отбудет воплощать свои заявления в жизнь. Видимо, в его глазах тоже отражалась надежда всего мира, раз Несквик методично распугивал или избавлялся от рыцарей и сидел в чужом замке.
В чужой комнате, в чужой кровати.
Он же вёл себя прилично только в первый день, а затем пришёл в комнату к Диролу с подушками и одеялами, отодвинул его к другому краю кровати и сказал, что теперь спит здесь. Дирол пробовал уходить в другие комнаты, Несквик отыскивал его и приволакивал обратно. Беззастенчиво лип, хватая за все приличные и неприличные части тела, и явно ждал того же от Дирола, особенно по ночам, но тому выдержки было не занимать. Он самозабвенно надеялся, что Несквик вот-вот отбудет с очередным рыцарем обратно домой. Там, в конце концов, были трон, двор, политика, все дела.
Рыцари никак не переводились. Может быть, Несквик ждал, когда пойдут на второй круг те, кого он просто припугнул, а не уничтожил. Если они, конечно, не передумали оставаться рыцарями.
Дирол пропустил момент, когда с улицы перестали доноситься грозные выкрики, а Несквик прилип к нему, довольно жмурясь и поглаживая то поясницу, то ниже неё. Он дёрнулся было, но Несквик успокоил:
– Живой он, живой. Очнётся и рванёт отсюда.
А затем он встал прямо напротив Дирола, обхватил ладонями лицо и притянул к себе, поцеловав сладко-сладко.
– Поехали со мной, – предложил он после третьего поцелуя.
Это был как удар под дых. Дирол как наяву увидел себя за плечом Несквика, этаким серым кардиналом, но… нет. Ну нет же. Несквик был настолько непредсказуем, что проще от него было сбежать, чем понять, убедить, и контролировать. Вот и теперь он снял с Дирола очки и по-детски восторженно выдохнул, на корню убивая то, что он пытался вызвать:
– Ты правда совсем нестарый без них.
У Дирола вытянулось лицо. Он отстранил от себя Несквика, не забыв забрать у него очки и вернуть на место, и картинно простёр руку к выходу из башни:
– Свободен.
– Ну чего ты-ы-ы, – Несквик предпринял ещё одну попытку сближения, но Дирол увернулся.
– Свободен, – повторил он.
Несквик опять смешно надул губы, но перечить не стал и убрался из башни. Дирол привалился обратно к стене, понуро уставившись в бойницу. Из неё открывался отличный вид на подгорелого рыцаря, который уже очухался и со всех ног бежал куда-то в лес, за ним трусил его конь.
Дирол в который раз понимал, что от королевича надо было избавляться. Лучше всего, конечно, вообще не стоило его похищать, но что сделано, то сделано, а закатывание глаз не способствовало поворачиванию времени вспять. Как и неотвратимо понимал, что было поздно. Что с Несквиком он поедет, что будет за его плечом, в его кровати, в его жизни, что не согласись он, Несквик вернётся за ним и потащит силой, как уже таскал обратно в комнату. Несквик обладал другой магией, которая бесповоротно захватила Дирола с момента, как тот раскрылся в своём истинном свете.
Но Дирол так просто не сдавался никогда. Слишком он любил помотать нервы, особенно чужие.

@темы: Слэш, Фики, G

---

[Serenielle]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Serenielle]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Serenielle]

Название: Медосмотр
Автор:  Serenielle
Размер: мини, 1154 слова
Пейринг/Персонажи: Пикник, Милки Вэй
Категория: преслэш
Жанр:

ДРАМА

на самом деле юмор
Рейтинг: R за всякие разные манипуляции
Краткое содержание: подлянка судьбы - пришел к стыдному врачу, а он симпатичный и клевый.
Предупреждения/Примечания: АУ, в которой Милки проктолог, посему ахтунг, кому не нравится, идет мимо; не бечено

Коридор был светлым и широким. Окрашенные бледно-голубой краской двери кабинетов поблескивали латунными номерами, под которыми висели таблички с указанием профиля врача. Пикнику пришлось идти почти в самый конец коридора — кабинет проктолога располагался именно там.
И на кой черт его проходить? Пикник не жаловался на свою задницу, там все было отлично. Но осмотр нужно было пройти при приеме на работу, и без проктолога никуда. Пикник пробовал договориться — куда там! Сказали «полный медосмотр» — значит, полный.
А жаль.
Пикник сел на мягкий диванчик у стены. Впрочем, долго ему там сидеть не пришлось — из кабинета выглянула средних лет женщина в белом халате.
— Мистер Кэдбери?
— Ага, — Пикник прошел вслед за ней. Твою мать, только бы она была медсестрой! Не хватало еще, чтобы женщина у него в заднице пальцами крутила.
— Где же… Ах, вот она, — женщина вытащила карточку из стопки на столе. — Присаживайтесь, мистер Кэдбери, доктор сейчас подойдет.
Ну слава богу, она медсестра. Пикник сел на стул, стоящий у стола. Он ответил на ряд простых вопросов, пока женщина заполняла нужную страницу в карточке. Эти вопросы он уже слышал от других врачей, поэтому отвечал на автомате, а мысленно гадал, кто же тут доктор. Лучше бы мужик. Такой, нормальный мужик лет сорока, серьезный и основательный.
Надежды оправдались лишь отчасти. Доктор и правда был мужиком. Но не таким, каким надо. Вовсе не сорокалетним, умудренным опытом эскулапом.
Занавеска, отделяющая кабинет от, по-видимому, смотровой, отдернулась, и из-за нее вышел юноша в белом халате. Очень симпатичный улыбчивый юноша, Пикник бы за таким приударил. Темные волосы, синие глаза, и фигура ничего так под халатиком. Но блин, неужели это…
— Миссис Ллойд, вы уже закончили? — певучим голосом обратился паренек к медсестре. Та кивнула.
— Да, доктор Форрест.
— Хорошо, — симпатичный доктор обратил свое внимание на офигевшего Пикника. — А вы у нас, значит, мистер Кэдбери?
— В точку, — Пикник все еще был напряжен, но обаяние включил автоматом. Перед таким милашкой падать лицом в грязь не хотелось. Он же мужик!
— Тогда прошу, — доктор Форрест с ухмылкой отодвинул занавеску. — Снимайте штаны и становитесь в коленно-локтевую на эту кушетку.
Пикник прошел в смотровую. Кушетка была белая, со свежей одноразовой пеленкой. Сбоку торчала лампа, рядом стоял столик, похожий на тот, на котором еду прикатывают в номер в гостинице. А на столике…
Пикник сглотнул. Нет, он мужик, и не испугается всех этих жутких приборов. Особенно вот этого, похожего на толстую длинную трубку с линзой на конце. Еще и с ручкой. Да такое вообще ни к кому в жопу не влезет!
— А вы опасный человек, — усмехнулся Пикник, снимая куртку и вешая ее на стул у кушетки. — Вон какие приборы тут держите.
— Что поделаешь, — вздохнул миленький доктор, — издержки профессии. Рубашку не снимайте, меня больше интересует ваша нижняя часть.
Пикнику показалось, или парень ухмыльнулся?
— А я надеялся вас отвлечь, — Пикник, улыбаясь, положил руки на пряжку ремня, — своей великолепной формой, а вы бы были в ответ поласковее…
Доктор засмеялся.
— Вы не первый, кто стесняется снимать тут штаны, но первый, кто думает, что я упаду в обморок от вида чьего-то торса.
— Ваш обморок был бы для меня лучшим признанием, — Пикник все же справился со штанами и стянул трусы. Положил все это на стул и прошел к кушетке.
— Забирайтесь, — юноша натянул перчатку и звонко щелкнул ею, прямо как в кино, — и задницу повыше, а то я ничего не увижу.
— И что там такого интересного, — ворчливо отозвался Пикник. Он принял нужную позу, но чувствовал себя крайне неловко. Наверное, так чувствуют себя девственницы, которых вот-вот отымеют. Боже, Пикник больше никогда не будет над ними смеяться.
— Не поверите, иногда там бывает очень много интересного, — щелчок второй перчатки заставил вздрогнуть. Тихий стук ножек стула, скрип — доктор сел сзади. Кушетка впереди озарилась светом — включена лампа.
Спину покрыл холодный пот.
Сзади прозвучал еще один щелчок, подозрительно похожий на…
Пикник обернулся и увидел, что симпатяжка, которого, будь обстоятельства иными, он бы точно не упустил, выдавливает на свою руку немного смазки.
— Эй, доктор, осторожнее, а то я могу подумать не того, — сострил Пикник, стремясь скрыть нервозность.
— Не бойтесь, членом я до вашей задницы точно не достану, — доктор хихикнул. Нет, правда хихикнул. Кажется, перепалка и ему пришлась по вкусу.
Смазка была холодная. Пикник замер, как гончая, почуявшая добычу. Ощущения были ужасно непривычными. До этого никто не возил холодными скользкими пальцами у него в заднице, и уж тем более не засовывал их в…
— Расслабьтесь, — голос юного доктора стал успокаивающим, — ни о чем не думайте.
— Это не так просто, — пыхтел Пикник, стараясь не зажиматься. Блин, и это только один палец, а что если сейчас надо будет запихивать ту здоровенную фигню? Нет, он не хочет лишиться анальной девственности с помощью какой-то проктологической дребедени!
— И все же постарайтесь, у вас хорошо получается, — юноша добавил второй палец.
— Сомнительный комплимент, — Пикник считал про себя, стараясь отвлечься. Когда пальцы замерли, он было выдохнул, но тут в зад уперлось что-то побольше. И быстро въехало. Пикник даже ойкнуть не успел, только стоял на карачках с выпученными глазами и долго выдыхал, как будто воздух выходил из проколотого шарика. А доктор сзади покрутил лампу, и теперь Пикник четко видел свою тень. А это значило, что лампа светит ему прямо в задницу.
Какой стыд — стоять перед лицом красивого парня со спущенными штанами и светить видом своих кишок.
— Да не тряситесь вы, — доктор успокаивающе погладил его по бедру, — а то расширитель шатается. Если выпадет, придется начинать снова.
«Только не это!»
Пикник опять замер и даже дыхание задержал. Весь осмотр длился минут пять, но ему показалось, что он тут час торчал. А что самое ужасное — юноша-то и правда симпатичный! Вот ведь подлянка судьбы.
— Ну что ж, никаких патологий не вижу, — доктор сунул внутрь палец и осторожно убрал расширитель. Пикник был не в курсе, как он его вытаскивал и на что надавил, но внезапное ощущение заставило его чуть не подпрыгнуть. А доктор, зараза, руку не убрал, пальцем еще пошевелил.
— И простата у вас в порядке, — наконец палец покинул его задницу, и Пикник выдохнул. — Можете одеваться. Салфетки вот тут. Я жду вас в приемной.
Перчатки полетели в мусорку, пока Пикник слезал с кушетки. Занавеска шевельнулась, скрывая от взора красивого доктора в белом халате. А Пикник в шоке уставился на свой член, начавший проявлять признаки жизни.
— Не, братан, нам тут не светит, — вздохнул он, натягивая трусы. — После всего того, что он со мной сделал, я перед ним штаны снять не смогу.
А жаль. Пикник натянул джинсы, обулся, накинул куртку. И вышел в приемную. Там обнаружился еще один врач — как раз такой, которого вначале Пикник хотел. Лет сорока, серьезный, ухоженный, даже в очках. Закон подлости, не иначе.
— Ο, мистер Кэдбери. Доктор Форрест справился? — обратился этот врач к Пикнику. — Он у нас интерн, а я его руководитель, так что мне нужно знать, есть ли у вас замечания.
— Нет, — замечание у Пикника было одно, но его ж не озвучишь. «Ваш доктор слишком симпатичный, чтобы разглядывать задницы», — глупо же.
— Вот и отлично. Милки, еще два пациента, и прием завершен, — врач коснулся плеча интерна — Милки — и ушел. Медсестра протянула Пикнику справки, он на автомате их взял и вышел.
Милки, значит… Вот же блин. В кои-то веки попался симпатичный парень, и шутить умеет, и не робкий, и такая подстава!
Может, все же надо было спросить телефончик?

@темы: Слэш, Фики, R

---

[Пень-зубоскал]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Слоеный Полководец]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Слоеный Полководец]

В рамках общей недели

Название:
Размер: мини, 1 240 слов
Пейринг/Персонажи: Дирол/Марс
Категория: давно не джен
Жанр: general
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: реалии российской студенческой ау, ООС, обсценная лексика
Примечание: в предыдущей серии

Чуть повернув голову, краем глаза Марс различил Дирола и сидящую рядом Вишенку. Он уловил колыхнувшуюся тёмную массу волос, мазнувшую по яркому пятну платья, и понял, что третий раз объяснений оставил интеллект Вишенки на прежнем месте. Марс закатил глаза – жрать хотелось нестерпимо, и больше терпеть общество Вишенки он не хотел. Да ему, собственно, и без нужды это было, из них двоих за помощью весь поток всегда обращался к Диролу. И он тоже был в любимчиках у многих преподов.
Вишенкой её ласково звали за глаза. Все знали, что она попала в ВУЗ по большому блату, а она, в свою очередь, неожиданно этот блат хотела оправдать и старалась, как могла. Преподаватели за это старание питали к ней слабость, иногда снабжая её дополнительными материалами по темам, а та с удовольствием делилась ими с одногруппниками, приглушая неминуемо накатывающую ненависть в свой адрес и увеличивая шансы на помощь от них.
Раздача приветствовала его одуряющими запахами еды, челюсть аж свело от желания взять всё и сразу, а слюна не успевала сглатываться, накатывая новой волной. Котлета призывно манила румяным боком и будто бы указывала на соседнюю ёмкость с рисом, намекая брать его в компанию к ней. А исходящий паром гороховый суп всеми силами пытался завоевать расположение. И Марс не устоял.
Вишенка старательно выводила что-то ручкой в тетради, Марс аккуратно вписал поднос на столешницу и мельком заглянул в чужие записи. Сверху от свежих строчек расчётов виднелись такие же расчёты, Вишенка решала бог знает какую по счёту однотипную задачу, но так и не могла допетрить суть. Судя по сжимающимся в кулак и разжимающимся пальцам Дирола, тот был крайне близок к точке кипения. Жрать хотелось и ему, а Вишенка всё не отставала. Дирол бросил злобный взгляд на поднос Марса и поджал губы – завидовал. Марс широко и масляно ему ухмыльнулся и погрузил ложку в суп, едва не облизываясь. Вишенка дописала последние цифры и мило заулыбалась, глядя на Дирола и подталкивая к нему тетрадь. Тот едва заметно вздохнул, убирая с физиономии убийственное выражение, и погрузился в проверку.
Некстати Марс обратил внимание, как близко к Диролу сидела Вишенка. Понятно, что за столом места было не так уж и много, да и сидела она со стороны Дирола на парном сидении, но… Но, мать твою, обязательно нужно было лежать на нём? Марс едва не пронёс ложку мимо рта, поразившись своим мыслям. Что за херня это только что была? Дирол сжал пальцы в кулак и что-то спросил у Вишенки, Марс не услышал, что именно, слишком занятый перевариванием вопроса. Вишенка неопределённо повела головой, продолжая очаровательно улыбаться, и Дирол принялся что-то ей втолковывать, параллельно тыча ручкой в конспект.
Раздражение усилилось. Суп резко стал безвкусным, а ел Марс уже механически, удивляясь, что мышцы продолжали безошибочно работать. Сам он ощущал себя будто в вакууме, и даже время замедлило свой ход. По крайней мере, ему так казалось из-за хаотично перемещающихся в мозгах мыслей. Зачерпнув ещё ложку супа, Марс подавился, одновременно с этим вспоминая, что подобное ощущение испытывал уже не единожды. И только сейчас догадался, что это.
Да он же, блядь, ревнует! Ревнует другого мужика. И нужно вот прямо сейчас посмеяться над этим, но смешно не было. Даже если сильно постараться. Он всегда убеждал себя, что ревность – бессмысленная эмоция, уж точно не для него. Что он с лёгкостью отпустит, не убиваясь потерей, потому что ему не нравилось ограничение свободы, а отношения с кем-то – это невозможность принадлежать себе. Уж точно не в их случае. И уж об этом случае вообще следовало задуматься ещё тогда, когда всё начиналось, но Марс бросился в этот омут с головой, потому что они ничего друг другу не обещали. И казалось, соскочить – легче лёгкого, а оказалось, что зависимость уже необратима. И даже понял, когда случился тот момент, который разбудил любопытство, заставил тянуться к Диролу. Сопромат – дисциплина нелёгкая, Марс, к своему неудовольствию, не стал исключением и не проникся пониманием с первого слова. И если теория была мраком, то практика и подавно. Дирол тоже не сказать чтобы сёк сходу, но был на позицию выше Марса и сам предложил попытаться разобрать задачи вместе – одна голова хорошо, а две лучше. В конце концов, если они так ни к чему и не придут, всегда есть гугл и надежда, что в других ВУЗах пользуются такими же учебниками и решают такие же задачи. Марс не стал отказываться – меньше мудохаться самому.
Дирол по-буржуйски жил один, в завещанной ему бабкой квартире. Едва ему стукнуло восемнадцать, родители радостно выпихнули его в относительно самостоятельную жизнь. Это Марс уже потом узнал. Район был из благополучных, но даже в таких происходят инциденты, характерные для неблагополучных районов, но в эти благополучные и неблагополучные сказки Марс не верил, все районы были одинаковыми. Они уже почти дошли до нужного двора, когда их стопорнула пара реальных парней. Марс уже собрался было идти мимо – хотелось пить, а ещё больше хотелось отлить, – но не тут-то было. Он целеустремлённо шагал, игнорируя всех и вся, но не Дирол. Дирол же, блядь, вежливый местами, он что-то попытался парням втолковать. Но те не оценили его вежливости, и едва Марс включился в ситуацию, Диролу уже разбили очки. Теперь-то он знал, что это и стало роковой ошибкой, но не тогда.
– Ты разбил мне очки, – сказал Дирол с невозмутимым видом, мгновенно забывая про обращение на «вы», и вручил Марсу свою сумку. – А вот это было зря.
Марс молча охуевал, глядя, как гопота разлетается по кустам, и чувствовал что-то сродни восхищению. Да нет, это оно и было. И он правильно просёк, что Дирол только с виду выглядел сонной ящерицей. Глядя со стороны, он замечал порой, что некоторые ребята предпочитали не связываться с тем без надобности.
Дирол забрал свою сумку, подобрал остатки своих очков, выругавшись при этом так, что Марс восхитился ещё больше, и направился к ближайшей урне.
– Тебе что, помочь? – он обернулся.
Марс помотал головой, по-дебильному лыбясь, и припустил следом.
Про гопоту он так и не вспомнил.
Ему было стрёмно характеризовать это именно так, но другое на ум не приходило. Покорил. Дирол, блядь, его покорил. Не в тот раз в лагере с бухлом, на которое можно всё свалить, и Марс с лёгкостью валил, а в этой, мать её, подворотне.
Он закашлялся. Дирол и Вишенка бросили на него недоумённые взгляды.
– Нет-нет, вы… беседуйте, – выдавил Марс.
Дирол нахмурился, а Вишенка спохватилась. Ойкнула, стала резво собирать манатки, извиняясь, что испортила обед. Пообещала, что попробует дорешать практическую часть самостоятельно, но она ведь может рассчитывать на помощь Дирола?
До диплома оставалось ещё две недели.
Дирол кивнул, проводил попутно к раздаче до двери и принялся ещё о чём-то трепаться с Вишенкой. Марс не скрываясь следил за ними тяжёлым взглядом, всухомятку давясь хлебом.
В ревность верить не хотелось, но трусливо отворачиваться от неё не хотелось тоже. Нужно уже было принять это. Он ведь и правда ревновал к другим девчонкам – одногруппницам, которых вместе с Вишенкой насчитывалось всего двое, к девчонкам из параллельной группы, с курсов младше. Они все уже знали, что помощи лучше всего просить у Дирола. Не ревновал он только к Нутелле. К богиням не ревнуют. Вишенка пыталась походить на Нутеллу, но чтобы походить на Нутеллу, нужно быть Нутеллой. А она такая была в единственном и неповторимом экземпляре. К богиням не ревнуют, лишний раз убедился Марс.
На Дирола с Вишенкой он уже не смотрел, сосредоточившись на хлебе. И остальной еде.
Дирол вернулся с подносом, заставленным таким же набором, что и у Марса. Сел и вылупился на него поверх очков. Марс почуял, что надо брать быка за рога.
– Что-то случилось? – спросил Дирол.
Почему-то то, что от него не укрылось внезапное состояние Марса – ох и рожа у него поди была, пока он мысленно всё осознавал, – немного смущала.
– Надо поговорить, – ответил Марс. – Только не здесь.
Дирол кивнул, переводя взгляд в свои тарелки.
Может быть, зависимость ещё обратима.

@темы: Слэш, Фики, PG-13, Общая неделя, НАП-4

---

[Hismuth]

Кажется, уже началась общая неделя, но в общем-то и ладно

Ещё одна игра

Автор:  Hismuth
Форма: арт
Пейринг: Марс/Пикник
Категория: слеш
Жанр: панкомафия!АУ (?)
Рейтинг: PG-13
Примечание: мафия!Марс и панк!Пикник

@темы: Слэш, PG-13, Арты, Общая неделя, НАП-4, Неделя Марс/Пикник

---

[Рина Ли]

Олл-ин

Автор: Рина Ли
Размер:мини, 1860 слов
Пейринг/Персонажи: Марс/Пикник
Категория: слэш
Жанр: закадровый карточный экшн, криминальный бытовой
Рейтинг: PG-13
Примечание: герои немного младше обычного возраста.
Краткое содержание: Пикник играет в карты.

— Вот. Пятьдесят.
Марс швырнул последнюю пачку денег на стол. Поверхность была завалена купюрами, свертками и другими пачками, неаккуратно сложенными или растрепавшимися. Там было несколько стодолларовых бумажек, но в основном — банкноты по пятьдесят, двадцать или даже десять. Полгода общих накоплений выглядели довольно жалко. Куча скорее напоминала содержимое выпотрошенной копилки ребенка, а не серьезную сумму для серьезного дела.
Окинув ее взглядом, Пикник с ухмылкой покосился на Марса.
— Ну, красавчик, ночь любви твоя, будут особые пожелания?
Он уперся в край шаткого стола ладонями и с предельно неприличным видом наклонился вперед. В тусклом свете лампочки он выглядел еще бледнее, чем обычно.
— Заткнуться, — посоветовал Марс скучающим тоном. — Тебе бы причесаться, детка. Ты же не хочешь плохо выглядеть на тюремных фотках, если вас не вовремя накроют.
Пикник засмеялся и, не прекращая скалиться, отодвинулся назад.
— Я еще и переоденусь, — пообещал он. — Пересчитай пока что наши богатства.
Обогнув стол, он коротко поцеловал его и скрылся в спальне. Марс пару секунд смотрел ему вслед, прежде чем в самом деле приняться пересчитывать горку бумаги на столе.
Они занимались этим уже сто раз, и сумма получалась неизменной, но Марс все равно добросовестно складывал все по тысячам, пока не получилось ровно пятьдесят.
Он успел пересчитать их раза три и размышлял над тем, стоит ли браться за третий, когда Пикник наконец вышел наружу.
— Собирался бы побыстрее, — буркнул Марс, не оборачиваясь. — Времени немного.
Он поднял с пола черную спортивную сумку и стал стряхивать деньги вовнутрь.
— Даже не скажешь, как я выгляжу? — Пикник весело фыркнул и, подойдя к столу, принялся помогать.
Марс хотел сказать что-то о том, что лучше всего тот все равно выглядит с заткнутым ртом, но затем его взгляд скользнул на самого Пикника, и фраза застряла на полпути.
Ему не нравились костюмы и обряженные в них приличные мальчики, но Пикник даже в пиджаке, полуспущенном галстуке и волосами, перехваченными в небрежный хвост, какого-то черта выглядел еще более неприличным, чем раньше.
— Пересчитал? — ехидно осведомился он и, поторчав еще несколько секунд у стола, отошел в сторону. — Сам бы переоделся, или будешь выглядеть гангстером, похитившим кинозвезду.
— Еще десять минут назад ты согласен был на роль шлюхи, — вяло напомнил Марс.
Пикник легкомысленно пожал плечами, взял с подоконника недопитую бутылку с пивом и сделал несколько быстрых глотков. Марс рассеянно проследил за тем, как двигается его кадык и изгибаются губы, как дергано он вращает рукой.
Он мог сколько угодно паясничать и ломать комедию, но на самом деле нервничал не меньше — больше — Марса.
— Идем, — Марс наконец застегнул молнию и повесил сумку на плечо. — Игра через два часа, а нам еще менять деньги.
— Что, большие ребята не оценят, если я приду на игру с мелочью?
Пикник неестественно широко усмехнулся и отставил бутылку.
— Если я выиграю, мы пообедаем в самом дорогом баре, снимем номер в самом дорогом отеле и будем трахаться там всю ночь в обнимку с ящиком самого дорогого бухла, — он с энтузиазмом хлопнул Марса по плечу.
— Если ты выиграешь, я не собираюсь протестовать, — заметил Марс и, подтолкнув его вперед, вышел следом из квартиры.

— Ну, — Марс стащил с себя шлем и отложил его на мотоцикл. — Приехали.
Клуб на другой стороне улицы переливался неоновой вывеской и даже через дорогу выглядел до неприличия дорого. Там играли по-крупному, и у них были все шансы сделать на этой игре состояние или продуть почти честно добытое за полгода.
Марс до сих пор не мог поверить, как Пикник уговорил его на эту безумную авантюру, и как умудрился доказать, что играть из них двоих будет именно он.
Покером они развлекались задолго до этого: сперва собирались в одном из гаражей в компании приятелей и играли на крышки от пива, потом — на само пиво. То и дело они вдвоем засиживались дома с картами до утра и вели счет каждой победе.
Марс лидировал выигрышей на пять, но Пикник то и дело обгонял его, и часто вернуть себе первенство было нелегко.
Около года назад их приняли в компанию поприличнее. Марсу было плевать, с кем он играет за одним столом, как одеты официантки и какой там подают алкоголь, но Пикник пришел в какой-то идиотский восторг от возможности вволю кривляться. Когда им намекнули на грядущий турнир, они сперва орали друг на друга всю ночь, решая, стоит ли в нем вообще участвовать, а затем еще около месяца — кто будет счастливым игроком.
Оба спора закончились победой Пикника.
Именно поэтому он сейчас стоял напротив этого шикарного клуба в своем белом прикиде и довольно ухмылялся, а Марс опирался на руль мотоцикла и мрачно вздыхал.
— Ты пожелаешь мне удачи? — Пикник обернулся к нему.
Неон со всех вывесок поблизости смешивался, топил бледное лицо и белый костюм во всех цветах радуги, а сверкающие фары проезжающих машин и светофоров роняли блики в светлые глаза. Он выглядел лучше, чем любая кинозвезда с любой красной дорожки, и Марс мог бы понять любого гангстера, который решил бы его похитить.
— Если вздумаешь все просрать — год к столу не подпущу, — криво усмехнувшись, пообещал Марс.
Пикник только издал тихий смешок и подошел к нему вплотную.
— Не думай об этом, — предложил он своим вкрадчивым тоном куда-то ему в шею. — А думай о том, что будет, если я выиграю.
Марс прикрыл глаза: смотреть на него в таком виде и в таком настроении, не предпринимая при этом ничего, было слишком сложно.
— Сначала выиграй, — хрипловато пробормотал он и скользнул рукой по обтянутой плотной тканью спине. — А потом поговорим.
— Поцелуй на удачу?
Пикник поднял голову и улыбнулся ему в губы. Они стояли на оживленной улице с десятками баров, ресторанов, отелей и ночных клубов, но он, нисколько не стесняясь, точно так же мог бы предложить потрахаться прямо тут и удивился бы, если бы Марс отказался.
Вместо ответа Марс молча запустил руку в небрежно завязанные волосы и притянул Пикника к себе. Они целовались всего несколько секунд: достаточно для приманивания удачи, но недостаточно для того, чтобы все-таки потрахаться прямо тут.
— Все, пошел, — Марс отодвинулся первым и, неловко хлопнув его по плечу, протянул сверток с деньгами. — Порви там всех.
— Есть, босс, — Пикник шутливо отдал ему честь.
Пачка стодолларовых купюр смотрелась еще более жалко, чем спортивная сумка с мелочью.
Помахав ему рукой, Пикник развернулся и решительно зашагал через дорогу.
Турнир должен был продолжаться несколько часов или даже больше, и наверняка стоило сесть в каком-то баре или даже съездить домой, но Марс мрачно заключил про себя, что не сможет сдвинуться с места.
Выбив из пачки сигарету, он устроился на сиденье мотоцикла и принялся следить за тем, как высокая фигура скрывается за стеклянными дверями.
Такого напряженного ожидания в его жизни уже не было давно.

Пикник вышел из клуба намного после полуночи. Успело пройти шесть часов с начала турнира и больше часа с того момента, как оттуда вышел последний игрок, и Марс едва ли поверил своим глазам, когда тот быстрым шагом стал пересекать дорогу.
За это время Марс успел выкурить все оставшиеся сигареты в пачке и, купив еще одну в магазинчике поблизости, справиться с ее половиной. В голову не шли ни игрушки на телефоне, ни книги, ни идиотские приколы в соц.сетях: не думалось ни о чем, пока была вероятность того, что Пикнику прострелят там голову за жульничество.
Голова Пикника была целой, он сам, судя по всему, тоже, и это решало половину проблемы.
То, что явственно читалось на его лице, Марсу нравилось намного меньше.
— Марс, — таким виноватым он Пикника не видел еще никогда в жизни. — Извини.
Лицо, казалось, осунулось за эти несколько часов, а во взгляде скользила смертельная усталость. Небрежно приспущенный галстук был снят и торчал из кармана пиджака, резинка на хвосте сбилась.
Марс молча смотрел на него и тупо думал о том, что вот так они за один вечер слили пятьдесят штук.
— Почему так долго? — наконец спросил он, чтобы сказать хоть что-то.
Пикник невесело хмыкнул.
— Я сидел до последнего, — он вытащил из пальцев Марса зажженную сигарету и несколько раз затянулся. — Все шло хорошо, чертовски хорошо, клянусь, иначе бы я бросил вовремя. Все дело было в последнем матче, я должен был выиграть и забрать двести, Марс, я бы…
Он еще раз затянулся и, нервно отшвырнув сигарету, отвернулся.
— У меня было каре, — он глубоко вздохнул и запустил руку в растрепанные волосы. — У него не могло оказаться ничего выше, я был уверен, и поставил все. Но у него был стрит-флеш.
Закрыв глаза, он молча опустил голову.
— Дерьмо, — Марс глубоко вздохнул.
Плечи занемели, и он протянул руку, притягивая Пикника к себе. Тот не стал сопротивляться: прижался вплотную, почти повиснув на его шее, и Марс неловко погладил его по спине.
Дело и в самом деле было дерьмо, но Пикник тыкался лбом ему в плечо и в кои-то веки молчал.
В конце концов, он хотя бы не влез в долги.
— Если хочешь, я могу попытаться связаться со своей семьей и вернуть… — начал он вдруг приглушенно, не разжимая рук.
Марс коротко хмыкнул и еще раз погладил его по плечу.
— Не вздумай, — отрезал он. — Пока что не дохнем с голоду. Черт с ним, в конце концов, я сам на это согласился.
Пикник молча кивнул, потерся щекой о его шею, и Марс притянул его ближе.
Вдруг его рука наткнулась на какой-то острый угол. Прищурившись, он стал ощупывать карман пиджака Пикника: то, что там лежало, могло быть только…
В следующее мгновение он осознал, что Пикник, не поднимая головы от его плеча, уже несколько секунд подрагивает от смеха.
Марс резко запустил руку в его карман — ощущение его не подвело. В руках у него осталась солидная пачка стодолларовых купюр.
Обнимать Пикника больше не хотелось: гораздо охотнее он свернул бы ему шею. Отпихнув его, он помахал пачкой перед его носом.
— Какого черта это было? — сквозь зубы осведомился он и крепко вцепился в его плечо.
Паршивец уже ржал до слез, и даже свернутая шея казалась недостаточной местью.
— Это… — задыхаясь от смеха, Пикник стряхнул с глаз слезы. — Это не все, Марс, — и снова согнулся пополам.
Марс почувствовал, что в полной мере ему не поможет даже переехать Пикника катком. Через пару секунд тот разогнулся и, нырнув в другой карман пиджака, протянул ему еще одну пачку, а затем вытянул еще две из брюк, и еще несколько штук — из внутренних карманов.
Через полминуты в руках Марса было больше денег, чем он видел когда-либо в жизни.
— Кого ты успел ограбить? — он неверяще переводил взгляд от кучи банкнот на лицо Пикника, а затем — обратно.
Вместо ответа тот снова расхохотался.
— Триста тысяч, — отсмеявшись, сообщил тот и, стащив с мотоцикла сумку, принялся сбрасывать туда все деньги. — То, что я рассказывал, было правдой. Только стрит-флеш был у меня.
— Ты чертов… — Марс попытался подобрать ругательство, которое бы хоть отчасти передавало его злость, но в природе такого наверняка не существовало.
Пикник, скрестив руки на груди, нахально ухмылялся.
— Самый дорогой ресторан, самый дорогой отель и самое дорогое бухло, — напомнил он самодовольно и, отпихнув сумку, снова вжался в Марса.
Его можно было бы оттолкнуть и заявить, что с такими шутками пусть развлекается один, но моральных сил на это не осталось, и Марс молча притиснул его к себе.
Пикник по-прежнему слишком походил на кинозвезду, чтобы отпускать его гулять в одиночку, и Марс не хотел отдавать кому-то другому шанс его похитить.

@темы: Слэш, Фики, PG-13, НАП-4, Неделя Марс/Пикник

---

[Птица Граф]

Название: Держитесь за поручни, будьте взаимно вежливы, не оставляйте свои вещи без присмотра
Автор: Птица Граф
Размер: мини, ~3600 слов
Пейринг: Лайон/Скиттлз
Категория: преслэш
Жанр: повседневность, романс, универ!АУ
Рейтинг: G
Краткое содержание: ...в котором Скиттлз подросток и любит глазами, в голове у него каша, эмоции шалят и не слушаются, а в Чикаго, тем временем, весна
Предупреждения/Примечания: 1) *нечленораздельные крики* 2) я не вычитывала 3) и очень торопилась 4) и планировала совсем не то 5) это не оос он просто мальчик маленький глупенький ну чё вы начинаете 6) конфетку за старания?..

С поездами у Скиттлза не ладилось: нигде и никогда он не проваливался в сон быстрее, чем в пригородных электричках или метро. Стоило лишь на мгновение утратить бдительность, как размеренный стук колёс творил свою убаюкивающую магию, и целая уйма времени вылетала в трубу без всякой пользы. Он старался не поддаваться, занимать чем-нибудь руки и максимально эффективно использовать каждую минуту в пути — чаще всего упражнялся в рисовании, заполняя скетчбук всем, что попадалось на глаза, — но сегодня сам не заметил, как проиграл. Усталость после неожиданно затянувшейся на добрых полдня прогулки на свежем воздухе и тепло хорошо прогретого вагона свалили бы и мамонта, а Скиттлз никак не тянул даже на мамонтёнка. Не помог крепкий кофе, прихваченный второпях на станции — прислонившись виском к захватанному за день поручню и обняв рюкзак, Скиттлз проспал почти полпути до дома.
Спал бы и дальше, не разразись его телефон целой симфонией уведомлений. Один за другим пиликали стандартные и довольно противные сигналы, заглушая ненавязчивый бубнёж музыки в наушниках, ввинчиваясь точнёхонько в мозг и заставляя осоловело хлопать глазами. Остатки сна под такое сопровождение улетучивались очень быстро, да ещё и из отогревшегося носа предательски побежала водичка. Решая, каким рукавом — за неимением носового платка — утереться будет этичнее, Скиттлз повернул голову как раз вовремя, чтобы заметить царственно проплывавший между домов массивный билборд «Чикаго Кабз». Он непроизвольно поперхнулся смешком: даже табличка на станции не сориентировала бы его лучше, чем бейсбольный стадион «Ригли-филд» в окне. За последние полгода это место (либо небезызвестный небоскрёб на Великолепной миле) то и дело упоминалось в разговорах с ним столько раз, что успело набить оскомину, и ситуация ничуть не собиралась исправляться со временем: любое новое знакомство сводилось к одинаковым вопросам и одинаково неоригинальными шуткам.
Поезд притормаживал перед платформой «Аддисон». Быть Ригли в Чикаго всё ещё было непросто.
Со скоростью автоматной очереди сообщения приходили в довольно давно молчавший чат, куда обычно приносили мемы разной степени новизны или сливали свежие впечатления от фильмов, сериалов, анонсов и трейлеров, где проводились соцопросы вида «с какой стороны Вы начинаете есть шоколадный рогалик?», назначались встречи и обсуждалось всем миром всё, что только можно. В общем, наверняка ничего важного или требовавшего немедленного разбирательства; позёвывая и через раз шмыгая носом, Скиттлз проглядел несколько быстро сменивших друг друга сообщений, не нашёл для себя ничего захватывающего и перевёл телефон в беззвучный режим. Пролистнув пару треков в плейлисте, и вовсе сунул его обратно в карман. Никакого желания подключаться к забурлившему с полпинка обсуждению у Скиттлза не было, зато ещё добрых двадцать минут он мог с чистой совестью глазеть по сторонам и делать то единственное, что хоть как-то получалось у него в этой жизни — рисовать. Как говорится, в любой непонятной ситуации... Порой ему и самому становилось неловко от того, насколько предсказуемым и однообразным было его поведение.
Поздним воскресным вечером мало кто стремился в центр, и, даже при отсутствии в вагоне свободных сидячих мест, обычно загруженная красная линия казалась вовсе опустевшей. Обитатели спальных районов либо уже давно добрались до места встречи и вовсю веселились с родными или друзьями, либо наоборот возвращались по домам; всего два человека вошло на станции. В любой другой ситуации именно их Скиттлз и изучил бы первым делом, но всё то время, пока поезд ожидал новых пассажиров, он провёл, чуть не по пояс засунувшись в собственный рюкзак и едва слышно ругаясь. Выуженный на белый свет скетчбук, как и его пальцы, как и, предположительно, все его вещи, оказался покрыт мелкой графитовой пылью. Точилка, вместе со всеми остальными рисовальными принадлежностями, вывалилась из каким-то образом раскрывшегося пенала, и всё её содержимое высыпалось наружу. Рюкзаку совершенно точно предстояла стирка, Скиттлз уже ненавидел весь мир, поезд плавно удалялся от станции, а последний уцелевший после непредвиденной встряски карандаш обнаружился на самом дне в горке неприятно царапавших кожу стружек.
Кончики пальцев горели и чесались, то же самое происходило со скулами: закутываясь перед выходом во все тёплые вещи, до которых сумел дотянуться, Скиттлз надеялся спокойно пережить этот день, но лицо защитить было нечем, а перчатки потерялись недели две назад — к тому же, их всё равно пришлось бы часто снимать, чтобы делать фото. Позднемартовские попытки в хорошую погоду всё ещё были слабыми и неубедительными, солнце честно пыталось пригревать и тянуть столбик термометра вверх, но ветер пока оставался по-зимнему холодным, пронизывал до костей и совсем не располагал к длительным прогулкам. Здравомыслящее большинство из зимних вещей вылезать не торопилось и гардероб пока не меняло; схематично зарисовывая на чистом листе бумаги портрет сидящей напротив девушки и обозначая вокруг её шеи будущий объёмный шарф, Скиттлз готов был поклясться, что за последние несколько месяцев здорово поднаторел в изображении всевозможных видов верхней одежды.
И всё же постепенно наступало то время, когда становилась особенно заметной одна категория людей — те, которым всегда жарко. Осенью они до последнего щеголяли голыми руками и ногами, весной первыми скидывали шапки и куртки. Один такой обнаружился и сейчас, Скиттлз заметил его, когда оторвался от рисования, чтобы от души зевнуть.
Первым в глаза бросилось яркое пятно рубашки, расплывчатое из-за выступивших в уголках глаз слёз, затем — подвёрнутые рукава. У Скиттлза едва не задёргалось веко и бровь уже поползла было вверх, но он вовремя заметил закинутую на плечо ветровку. Непозволительно тонкую, и он ведь явно не прямо сейчас её снял, а как минимум стоя на станции, на открытом ветру. Не то, чтобы его хоть немного волновали гипотетические последствия переохлаждения для здоровья какого-то незнакомого человека, случайно встреченного в метро. Он всего лишь немного завидовал: порой не хватало простого человеческого обогревателя, хоть собственного внутреннего, хоть чужеродного внешнего.
Их взгляды пересеклись ровно тогда, когда Скиттлз начал осознавать, что весьма невежливо пялится и, кажется, забыл, что людям необходимо хоть изредка моргать. За досужими размышлениями о теплостойкости отдельных индивидуумов и классификации общества относительно этой характеристики, он упустил из внимания одну немаловажную деталь: парень оказался до неприличия красивым. Будто сойдя с постера какого-нибудь «На гребне волны», тот как-то слишком открыто и слишком понимающе улыбался Скиттлзу, во все стороны источая лето.
Ещё сильнее запунцовев и без того красными щеками, Скиттлз вжал голову в плечи, сполз вниз по сидению и уткнулся в скетчбук, где уже начал нацарапывать позу, в которой этот парень прислонился к поручню. Он выглядел таким же благодушным, непринуждённым и расслабленным, как Дэмс, будто пришелец с другой планеты. Даже одного такого человека было невероятно сложно вписать в его картину мира, мира почти никогда непрекращающегося напряжения, что и говорить о двоих? Хорошо, что стресс закончится через несколько станций — Скиттлз совсем потерял им счёт.
Светлые волосы с лёгкой рыжиной были убраны в неаккуратный хвост и казались выгоревшими, на их фоне тронутая солнцем кожа выглядела совсем смуглой — Скиттлз был уверен, что это просто хороший загар, и снова почувствовал неприятный укол зависти. Он сам мог быть только двух цветов: бледным в синеву или зелень, в зависимости от самочувствия, или уродливо-красным и шелушащимся, как линяющая рептилия.
Кто вообще придумал, что люди могут быть такими красивыми, и почему Скиттлз не имел в себе сил сопротивляться желанию смотреть на каждого из них бесконечно? Хотелось порой воздеть руки к небесам и взмолиться о пощаде. Ну или хотя бы о том, чтобы сердце не колотилось, как сумасшедшее, каждый раз, как глаза замечают что-то красивое, дыхание не сбивалось и внутри не делалось так щекотно, а то это не лезло уже ни в какие ворота.
Сделав пару глубоких вдохов и сосчитав до десяти, Скиттлз снова решил рискнуть и украдкой скосить на него глаза, чтобы рассмотреть больше деталей и получше всё запомнить, и снова как на стену налетел на любопытный, дружелюбный и тёплый взгляд. Второй раз пойманный с поличным, он поперхнулся воздухом и замер, в растерянности продолжая удерживать зрительный контакт и начиная понемногу паниковать: почему никто из них не отворачивается, нормальные люди обычно избегают так долго и так пристально смотреть в глаза незнакомцам, это странно и жутко. И крайне неловко. И конечно именно он сдался первым, отчаянно борясь с желанием спрятаться в собственном капюшоне и никогда больше не видеть белый свет.
Люди часто так или иначе замечали, что он наблюдает за ними или за их соседями, черкаясь при этом в своём альбоме. Реакция бывала разной, и хорошей, и плохой, пару раз доходило даже до открытых конфликтов с угрозами, но такие случаи были скорее неприятным исключением из правил. Скиттлз неизменно нервничал, но обычно ему удавалось сохранять невозмутимость хотя бы внешне: он, в конце концов, не делал ничего плохого, просто практиковался для себя или выполнял домашнее задание, чтобы было что показать преподавателю. Но сейчас его лицо горело, а чувства находились в полнейшем беспорядке — степень смущения была сравнима с тем, что он испытывал, когда его работу в первый раз в пух и прах раскритиковали перед всеми одногруппниками. Хотелось то ли провалиться прямо под колёса поезда, то ли забыть про последние остатки гордости и здравого смысла, подойти и попросить сделать фото на память, чтобы позже нарисовать полноценный портрет. Наверняка его и так уже считали невоспитанным, беспардонным и наглым сталкером, терять как будто бы было нечего.
Изредка с ним случались подобные бурные реакции. Моментальный краш, сносящий голову и выбивающий почву из-под ног, как стихийное бедствие, оставляющее после себя только хаос и обломки. Проходило это быстро и в основном безболезненно, стоило только объекту избирательного скиттлзова внимания исчезнуть из зоны видимости: потому что без периодического напоминания лица очень быстро стирались из его памяти, потому что его восприятие могло диаметрально отличаться в разные моменты времени, потому что в зависимости от настроения разные вещи заставляли его сердце биться чаще… Слишком много было факторов и зависимостей, чтобы один случайный взгляд мог оказывать долгоиграющее воздействие. Потому что так работала чёртова химия. Никакой мистики, только дофамин с примесью десятка других таких же «минов».
Попытавшись усилием воли привести выражение перекошенного лица в порядок, Скиттлз сделал то единственное, что ещё могло хоть как-то спасти его в этой ситуации: максимально вежливо кивнув и ни в коем случае не пытаясь улыбаться, чтобы не испортить положение ещё больше, как ни в чём не бывало вернулся к рисованию. Конечно, ему никогда не хватило бы смелости первым пойти на контакт и даже просто заговорить. С бумагой было куда проще, чем с живыми людьми.
В течение последующих нескольких минут, пока остывали его щёки и постепенно приходил в норму пульс, он ещё пару раз бросал в ту сторону быстрые взгляды, но тот парень то старательно смотрел в окно, то изучал носки своих ботинок. Скиттлз был признателен, но глубоко внутри с ужасом обнаружил нотки сожаления: всего того времени ему так и не хватило, чтобы распознать цвет его глаз.
И сколько, интересно, ему было лет? Он не выглядел сильно старше, но Скиттлз никогда не умел угадывать возраст. Где он нашёл столько солнца в это время года? Чему улыбался? Действительно ли ему не было холодно, или это было лишь непонятным позёрством? А может, он проиграл в споре? Скиттлзу отчаянно хотелось историй, скрытых за его внешним видом и выражением лица. О чём он думал? Куда ехал? Сильно ли удивился, став объектом такого пристального изучения?..
С красивыми людьми у Скиттлза не ладилось тоже: они сами, и особенно внимание с их стороны, заставляли его слишком сильно волноваться. А карандаш, тем временем, продолжал порхать над бумагой. Привычного схематичного наброска было слишком мало, хотелось деталей, выбивающихся из причёски прядей, скрупулёзно выверенных клеток на рубашке и точного повторения принта на футболке под ней. Жаль, не было рядом Стара: в ход давно бы уже пошли шутки про лихорадочный блеск в глазах и маниакальные эпизоды, что неплохо отвлекало и возвращало на землю. Можно было ему позвонить и попросить срочной психологической помощи…
Если бы только этот парень знал, какой переполох вызвал в одной не слишком умной, но очень впечатлительной голове — наверное, уже вызывал бы девять-один-один. Вот, он как раз потянулся за телефоном, будто действительно прочитал мысли Скиттлза. Правда, следом за мобильником из кармана выпало что-то ещё и осталось незамеченным лежать на полу. Серебристый прямоугольник пластиковой карты, отдалённо напоминавший кредитку. Скиттлз даже наушники вытащил из ушей и затолкал за горловину толстовки, чувствуя, как встали дыбом волосы на затылке. Быть не могло такого, чтобы кредитку вот так носили в заднем кармане джинсов; мотнув головой и чуть прищурившись, ему удалось разглядеть на карточке голубую галочку буквы «V». Ну слава Богу, всего лишь Вентра… Скиттлз не понаслышке знал, каким неприятным сюрпризом могла стать потеря проездного, но в сущности это была незначительная мелочь — никто не хранил в электронном кошельке Вентры астрономические суммы, в отличие от банковских счетов.
Карточка продолжала лежать, как магнитом притягивая взгляд Скиттлза. Никто не шевелился и не предпринимал попыток поднять её и вернуть хозяину, хотя при падении пластик должен был издать характерный звук и привлечь ещё хоть чьё-то внимание. Если бы всё это было спектаклем, на маленьком, в половину ладони, серебряном прямоугольнике сейчас сошлись бы лучи софитов. В воображении Скиттлза эта картина представлялась невероятно живо: на заднем фоне под тревожную музыку должен был бы вступить хор, иллюстрирующий внутреннее состояние героя, старательно выдерживавшего драматическую паузу… Нет, ну неужели никто так и не поднимет эту карточку? Скиттлз неловко заёрзал на месте. Поезд плавно нырнул в тоннель и начал спуск под землю, приближалась очередная станция — а вдруг он собирался выходить?.. Достигшее предела беспокойство стащило его с сидения раньше, чем он успел додумать хоть одну из мыслей, слипшихся в его голове в один клейкий ком разваренных спагетти.
— Вот. Вы обронили.
Янтарные. Господи, помоги.
Скиттлз аж задохнулся на мгновение, получив ответ на волновавший вопрос: его глаза оказались необычно светлыми, жёлто-коричневыми, и обрамляли их очень пушистые золотистые ресницы. Он так стремительно опустил взгляд в пол, что закружилась голова.
— О. Спасибо большое, — голос его мучителя звучал удивлённо, бархатно и очень тепло. Конечно, в нём всё ассоциировалось с теплом, это Скиттлз уже понял. Злосчастная карточка выскользнула из его пальцев и вернулась на место в карман, а он почему-то стоял, смотрел в пол и не уходил. Даже наоборот — шагнул ближе, когда на станции двери с шипением разъехались в стороны, и пришлось посторониться, чтобы пропустить людей.
Никто не собирался выходить. Можно было и не торопиться вовсе.
Скиттлз паниковал. Внутри него поселился инфернальный ужас и по-хозяйски раскинул свои паучьи лапы. Бабушка его, в конце концов, не для того растила, чтобы он разговаривал с незнакомыми людьми в метро!..
— Какая жалость. А я всю дорогу умирал от любопытства и хотел посмотреть, что же ты там такое рисуешь. Но раз бабушка не велела…
Что?..
Новость первая: Скиттлз начал транслировать свои мысли в прямой эфир. Новость вторая: неловкая пауза была неловкой только для него одного, а этот парень лучезарно улыбался и своим сиянием глушил всё живое в радиусе пары метров.
Любая мозговая активность моментально остановилась. Вслед за паническим беспорядком пришёл белый шум.
— Да я, в общем-то, не против, — медленно сказал за Скиттлза кто-то другой. Он обнаружил, что с готовностью протягивает этому улыбчивому и всё ещё совсем незнакомому человеку свой скетчбук, который до того одной рукой крепко прижимал к груди. Инфернальный ужас довольно перебирал лапами. Отступать было уже некуда.
— Правда? Круто! Нужно было раньше подойти, а не топтаться на месте... О, да это же я.
Последний раз такое количество искреннего восторга на голову Скиттлза вываливал только Стар, когда перед началом учебного года встречал его в О’Хара после многочасового трансатлантического перелёта. Тогда Скиттлз чуть не разрыдался от усталости и облегчения одновременно, сейчас — чуть не свалился в обморок. Конечно, это было преувеличением, но желудок его точно исполнил сальто-мортале. Тройное. С подвыподвертом.
Красивые люди и их внимание…
— И ты это всё сам? Своими руками? Откуда вы вообще берётесь такие, люди, которые умеют рисовать? Магия какая-то, — похвалы продолжали сыпаться, пока он листал альбом и внимательно рассматривал каждый набросок, а Скиттлз краснел, бледнел, снова краснел, прятал ладони в рукава толстовки и не понимал, как так вообще получилось. Да и не было там ничего такого, просто наблюдения, поиски и ежедневные упражнения. — Ну знаешь, мне ни одно из таких упражнений в жизни не выполнить… И не только мне, я думаю.
Теперь это выглядело так, будто он напрашивается на комплименты. Желание объяснить и оправдываться пришлось торопливо заталкивать в горло, чтобы не сделать хуже. Как у этого человека получалось вести себя так, словно они сто лет уже общались? Скиттлзу даже не хотелось вскинуться в ответ на его укор, настолько тот был мягким и беззлобным.
— Извини, я тебя напугал? — вдруг он тоже смутился, запустил ладонь в волосы явно машинальным жестом. От неожиданной перемены у Скиттлза снова сердце подскочило к самому кадыку, чуть наружу не выпрыгнуло. — Подзабыл немного, как общаются люди в больших городах, и всё продолжаю нагло совать нос в чужие дела. Не могу обратно привыкнуть.
Кажется, паника Скиттлза становилась слишком очевидной, раз он заставил о себе побеспокоиться. Ох, ну и жалко же он должен был выглядеть со стороны: красный как рак, встрёпанный и гипервентилирующий. Что сказало бы на это дражайшее семейство?
Мысль о ближайших родственниках-Ригли, пришедшая сама собой, оказалась стратегически верной и неожиданно полезной. Семейство, к слову, тоже обожало лезть, куда не просили — и эта черта была единственной, которая не передалась Скиттлзу по наследству.
— Я ничего не понял, — не очень внятно, но честно признался Скиттлз, с отчаянной решимостью десяти тысяч леммингов встречая его взгляд. — Но очень хочу понять, можешь объяснить?
Беспокойно поджатые губы снова расползлись не в такой уверенной, но всё ещё солнечной улыбке:
— Последние два года я жил в Вануату, в не самой цивилизованной её части. Волонтёрил для Корпуса Мира. Люди там совсем другие, и к этому очень легко привыкнуть, а вот избавиться от новых привычек…
— Постой, погоди… — Скиттлз вскинул ладонь, словно пытаясь притормозить поток информации. Интенсивно смотреть и одновременно слушать то, к чему он был совершенно не готов, оказалось сложно. — Где-где?..
— Вануату, — он рассмеялась в ответ, и у Скиттлза по загривку прокатилась волна мурашек. — Не беспокойся, ни один нормальный человек эту страну на карте в жизни не найдёт, если не будет точно знать, что искать. Это острова в Тихом океане, примерно там же, где Фиджи.
Окей, Скиттлз мог представить синее пятно Тихого океана и примерные очертания материков, на этом его познания в географии заканчивались, но чутьё подсказывало думать куда-то в сторону Австралии. То есть неописуемо далеко.
— Два года. Волонтёром.
— Ага.
— В какой-то… Как следует из твоих слов, глуши вдали от цивилизации.
— Именно. Ты делаешь точно такое же лицо, как мои друзья, когда я сказал им, что уезжаю, — очередной смешок, и очередная порция мурашек. — Знаю, это довольно сложно себе представить.
— Не то слово, — пытаясь осознать всё сказанное, Скиттлз даже забыл о волнении. — Звучит как что-то, чего я никогда не смог бы сделать в своей жизни.
Хотя оставил же он старушку-Европу и переехал в Чикаго… Могло это считаться за сопоставимый подвиг?..
— Тогда мы квиты, — позабытый скетчбук неожиданно возник перед самым лицом Скиттлза, и он снова почувствовал, как к лицу приливает краска. Тяжело было быть бледной молью. — Оба делаем что-то, что кажется другим людям невозможным.
Да уж сравнил тоже. Сколько было в мире людей, готовых всё бросить и на такой долгий срок уехать неизвестно в какие дали, движимых к тому же исключительно благими намерениями? А студентов-первокурсников художественных специальностей, в процентом соотношении?.. Скиттлз тяжело вздохнул. Не могло таких людей, как этот парень, существовать в реальности. Он, наверное, всё ещё спал и под стук колёс видел приятные сны.
Шипение в очередной раз закрывающейся двери привело его в чувство. Встрепенувшись, Скиттлз отыскал глазами табличку с названием станции и нервно хохотнул:
— Не поверишь, — он не был даже удивлён. — Я только что пропустил свою остановку.
— Оу… — обеспокоенно нахмуренные брови брови в ответ, сетка тонких морщинок в уголках глаз. Если подумать, при ближайшем рассмотрении он оказался куда старше, чем Скиттлз оценивал изначально. — Извини?..
— Ничего страшного, пересяду на следующей в обратную сторону, — нет, ему не было свойственно плутать в метро и настолько сильно выпадать из реальности, чтобы пропускать станции. Вот насколько всё было плохо сейчас.
С молчанием вернулась неловкость. Скиттлз машинально теребил рукав, считая проскакивающие мимо белые пятна туннельных светильников. Перегон между «Гаррисон» и «Рузвельт» был достаточно коротким, пора была прощаться, и он чувствовал лёгкое сожаление. Ему хотелось узнать больше.
Видимо, не ему одному.
— Сейчас будет странная просьба. Можно я возьму этот рисунок на память?
Как же Скиттлз был не прав, подумав, что его непослушные подростковые эмоции вернулись на привычные рельсы. Выгнув брови и буквально на пару секунд потеряв дар речи, он пустым взглядом посмотрел на свой последний незаконченный набросок.
— Но это же просто…
— Мы ведь уже обсуждали, что кому-то «просто», а кому-то — красота неописуемая?
— Неправда, не было там ничего про красоту, — проворчал Скиттлз вполголоса, забирая свой скетчбук обратно и аккуратно вырывая страницу. Оба они глупо улыбались и смотрели в разные стороны до тех пор, пока не остановился поезд.
В последний момент, повинуясь внезапному порыву, Скиттлз схватил засунутый за ухо карандаш, стремительно нацарапал в нижнем углу листа свой номер телефона и пулей выскочил на платформу. В ушах у него шумело, а лицо от жара вот-вот должно было обуглиться и превратиться в пепел, вместе с окончательно поехавшими мозгами.
Ему всегда было интересно, как люди знакомятся на улицах и в транспорте. Вот и узнал, на собственном опыте.


К моменту, когда он вернулся в общежитие, краска с лица уже сошла, не оставив любопытным соседям повода к нему прицепиться. Дэмс приветственно махнул рукой с подоконника общей комнаты, даже не сняв наушников и продолжая покачивать головой в такт музыке, Афтера видно не было, Стар вверх ногами развалился поперёк дивана и прямо с порога начал демонстративно ныть, что кое-кто игнорирует сообщения, а время, между прочим, позднее.
— Это всё потому, что мы не родные? — Стар пытался, но в его положении изобразить достаточную степень драматизма было непросто, и воззвать к совести Скиттлза у него не получилось.
— Я выключил уведомления, — повёл плечами тот. — Вы мешали мне спать.
— Знаешь, что сказал бы на это Файв?
— Что в общественном транспорте спят только бомжи? Ты это замечание до конца своих дней собираешься вспоминать?..
— Я просто хочу продемонстрировать тебе, насколько на него не похож, — Стар воздел к потолку указательный палец. — И выразить надежду, что ты хорошо выспался.
Скиттлз фыркнул, сдерживая смешок. Это бесконечное противостояние между дядей и кузеном всё ещё веселило его, хотя началось в прошлой жизни и собиралось продолжаться бесконечно. Кстати, хорошо, что он вспомнил про телефон — нужно было включить звук обратно, а то будильник с утра пошлёт его к чертям…
Внимание тут же привлекла красная единица напротив иконки СМС-сообщений. Внутри кольнуло, Скиттлз открыл папку непрочитанных и, только увидев незнакомый номер, сел прямо там, где стоял.
«Было бы здорово записать этот номер под каким-то именем, а не наскоро придуманным прозвищем. Меня зовут Лайон, а Вас, господин художник?
P.S. Как насчёт чашки кофе в какой-нибудь другой день?»
Одномоментно и стремительно он вспыхнул весь, от корней волос до кончиков пальцев, и ничуть не удивился бы, повали из его ушей дым. Закрыв лицо ладонью, Скиттлз со стоном уткнулся в собственные колени — ему срочно нужны были пожарные или хотя бы огнетушитель.

@темы: Слэш, Фики, G, НАП-4, Неделя Лайон/Скиттлз

---

[Shagero Alled]

Название: Повторяй за мной
Автор:  Shagero Alled
Пейринг: Лайон/Скиттлз
Категория: слэш
Рейтинг: PG
Предупреждения: Фэнтази!АУ, Скит и Лайон - оборотни.

@темы: Слэш, PG, Арты, НАП-4, Неделя Лайон/Скиттлз

---

[Shagero Alled]

Название: Полетели ~
Автор:  Shagero Alled
Пейринг: Марс/Натс
Категория: слэш
Рейтинг: PG
Предупреждения: драконы!АУ, Марс и Натс драконы, криворукость автора, чешуя, которая выглядит не как чешуя тТ

@темы: Слэш, PG, Арты, Неделя Марс/Натс, НАП-4

---

Посылка

[Tora Tallium]

Название: Посылка
Автор: Tora Tallium
Размер: драббл, 856 слов
Пейринг/Персонажи: Марс/Натс
Категория: слэш
Жанр: ангст, драма (?)
Рейтинг: G
Краткое содержание: Марс безошибочно вставляет ключ в замок, открывает дверь, бросает пакет с продуктами на пол и разувается, даже не включая свет. В своей квартире он может ориентироваться с закрытыми глазами, хотя последние полгода и предпочитает ночевать на работе.
Предупреждения/Примечания: автор был пьян, ООС, АУ, которое могло бы быть миди, но не будет. Написано в настоящем времени. Не бечено, не вычитано. Поток авторской мысли как есть.

В общем коридоре нет освещения, как и две недели назад, но Марс не обращает внимания. Он безошибочно вставляет ключ в замок, открывает дверь, бросает пакет с продуктами на пол и разувается, даже не включая свет. В своей квартире он может ориентироваться с закрытыми глазами, хотя последние полгода и предпочитает ночевать на работе. Но иногда (как сегодня) подчинённые выгоняют его из офиса, утверждая, что даже ему необходим отдых.
Марс с ними не согласен. В управлении есть душевые, в его кабинете есть диван и шкаф для вещей, а зубную щётку на работе он держал даже тогда, когда у него были причины возвращаться домой. Но сочувствующие взгляды коллег раздражают, и тогда он «внимает их просьбам».
Как сегодня.
Механическим движением Марс сбрасывает свою любимую чёрную кожанку, подбирает пакет и идёт к холодильнику. Свет с улицы едва пробивается сквозь плотные шторы, отчего вся квартира погружена в тяжёлый полумрак, а свет из холодильника так режет глаза, что Марс просто запихивает пакет на одну из свободных полок и захлопывает дверь, ведь разобрать еду можно и утром.
Несколько секунд он ничего не видит, и только тогда чувствует, что что-то не так. Он не появлялся здесь две недели, но воздух не застоявшийся, да и в холодильнике он ничего не оставлял, кроме острого соуса и пары бутылок пива, а сейчас одна из полок была занята какими-то продуктами...
«Больше никто не мог сюда войти», – думает Марс, стараясь сохранять спокойствие, – «ключи есть только у него». Сердце невольно пропускает удар, когда он обходит барную стойку и всё-таки осматривает комнату, задаваясь вопросом, как он мог не заметить сразу.
На диване сидит Натс – выглядит так же, как и два с половиной года назад, только осанка неестественно прямая, хотя он явно дремлет.
– Чёрт, – Марс выдыхает и замирает на месте. В голове проносится мысль, а не рехнулся ли он, со всеми своими поисками и попытками выйти на след компании, занимающейся перепрограммированием людей, пусть в её существование никто на самом деле не верил. Нужно подойти, дотронуться и проверить наверняка – но он стоит на месте, пока Натс открывает глаза и поворачивает голову в его сторону.
– Здравствуй, – он говорит тихо, поднимается на ноги; все его движения плавные, уверенные и совсем немного такие же неестественные, как его осанка.
– Натс? Это ведь ты? – Марс щурится, пока руки сами тянутся к пистолету.
– Я... не уверен, – он оставляет без внимания этот жест, но выглядит немного растерянным, и Марс подходит к нему ближе. Натс одет почти так же, как в день своего исчезновения – жёлтая футболка, джинсы, клетчатая рубашка; на нём те самые очки в роговой оправе, которые купил Марс, когда случайно сломал его любимую пару.
Марс убирает пистолет обратно в кобуру и выдыхает.
– Что ты помнишь? – он спрашивает и тут же качает головой – очевидно, что ничего из того, что Марсу хотелось бы услышать. – Или нет, почему и как долго ты здесь?
– Я должен был оставить посылку и уйти, – Натс кивает головой за спину Марса, и тому приходится обернуться – на невысоком стеклянном столе действительно стоит какая-то коробка, которой там раньше не было. – Это было неделю назад.
– И ты... вернулся?
– Я и не уходил, – Марс почти видит, как Натс ухмыляется, хотя сейчас его лицо остаётся непроницаемым. – Когда я зашёл в квартиру, она показалась мне смутно знакомой, и мне... захотелось остаться. Узнать, кому предназначалась посылка.
– Что за посылка? – Марсу не нравится, что всё это выглядит, как допрос – встречу с Натсом спустя два с половиной года разлуки он представлял себе совершенно иначе, но сам Натс, похоже, не придаёт значения тому, как выглядит их разговор со стороны.
– Мы никогда не знаем, что в ней, – он стоит также прямо ещё с полминуты и молчит, и Марс уже хочет задать следующий вопрос, когда Натс немного нервным, привычным движением трёт шею. – Я не знаю, или не помню, кто ты. Это далеко не первая посылка, которую мне поручили доставить, и ни разу я не отступал от регламента. Этого разговора вообще не должно было быть, но, переступив порог этой квартиры, я что-то почувствовал... Как будто я здесь уже бывал. Как будто это место имеет значение... как будто я имею значение. Нет, неправильно...
Он морщится и трёт лоб, не может подобрать слов, как будто их беседа причиняет ему физическую боль. Марс грязно ругается и поддаётся порыву, сокращает расстояние между ними за считанные доли секунд и обнимает, прижимает к себе, чувствуя сквозь ткань, как Натс напряжён. Он инстинктивно дёргается, но Марс не пускает, поглаживает по спине, прикрыв глаза, про себя проклиная всех, кто может быть причастен к такому состоянию Натса.
– Ты имеешь значение. И я ни за что не отпущу тебя.
– И не надо, – Натс запинается, не отвечает на объятия, но и не дёргается больше. – Я должен понять, кто я...
– Вспомнить, – поправляет Марс.
– Вспомнить, – Натс вторит ему и неловко хлопает по плечу. – Но посылка – это всегда предвестник бури, Марс, ты не думаешь...
Марс смеётся, садится на диван и утягивает Натса за собой – сейчас его не волнует содержимое посылки, как не волнует и то, кто за всем этим стоит. До них он доберётся – в этом он не сомневается.
Главное, что Натс здесь, и он что-то вспоминает.
– Неважно, что в посылке. Мы разберёмся с этим. Вместе.
Натс почти минуту смотрит на него не моргая прежде, чем подняться на ноги и подойти к стоящей на столе посылке.
– Тогда нам не стоит откладывать это в долгий ящик.

@темы: Слэш, Фики, G, Неделя Марс/Натс, НАП-4

---

[Рина Ли]

Достаточно

Автор: Рина Ли
Размер: драббл, 500 слов
Пейринг/Персонажи: Пикник/Сникерс
Категория: слэш
Жанр: флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: милый постапокалипсис.

Теплый бетон, нагретый лучами послеобеденного солнца, был колючий и неудобный, и Сникерс снова принялся вертеться, пытаясь устроиться поудобнее. Правый кроссовок разваливался, и несколько раз в день он сосредоточенно пытался перевязать его остатками шнурков. Шнурки были вытянуты из толстовок, его и Пикника — старые давно разодрались на клочья.
Солнце грело спину, синяя майолика майского неба разворачивалась над ними чистым куполом. Уже пару дней погода стояла отличная, и они шли среди развалин какого-то города, ночуя на открытом воздухе. Здесь было так тихо и мирно, что Сникерс расслабленно выдохнул, уперся руками в бетонный пол позади себя и скосил взгляд на дремлющего Пикника.
Тот лежал рядом, закинув руки за спину, и жмурился от солнца, как большой кот. Светлые волосы были притрушены пылью и песком, фиолетовая кофта разодралась и выцвела до бледно-сиреневого, лицо вытянулось и обострилось, щеки и подбородок покрыла почти незаметная щетина. Золотистые ресницы отбрасывали тонкие тени на щеки; иногда приподнимались веки, и розовато-голубые глаза скользили насмешливо-ленивым взглядом по развалинам, чистому синему небу и Сникерсу.
На душе было спокойно, как давно не было в последние несколько дней, и Сникерс улыбнулся сам себе. Снова заворочавшись, он подполз ближе к Пикнику и устроился у его головы. Пыль со светлых волос легко стряхивалась.
— Эй, — Сникерс потеребил кудрявую прядь на его затылке. — Днем спят только коты. Нормальные люди ходят и что-то делают.
— Мур-мур, — сонным голосом сообщил Пикник и снова слегка приподнял веки. В глазах дремотная насмешка постепенно сменялась заинтересованностью. — Можешь продолжать меня гладить.
Сникерс тихо фыркнул, но руку не отнял. Волосы у Пикника были теплые, а грудь мерно вздымалась от спокойного дыхания. Он скользнул рукой по расстегнутому вороту куртки и устроил ладонь слева.
Пикник продолжал искоса следить за ними своими ленивыми глазами. Еще пару месяцев назад Сникерс, наверное, отпрянул бы, но сейчас двигаться было неохота, сдвигать руку — тоже.
В них обоих поменялось что-то за эти пару месяцев бездорожья, открытого неба и отсутствия любой живой души вокруг.
— Ленивый и бесполезный, — наклонившись, сообщил он. Его голос звучал почти ласково, и его пальцы на ткани футболки слегка сжались. — И наглый.
Губы Пикника изогнулись в усмешке.
— Мне еще раз помурлыкать? — произнес он таким тоном, что мурлыкание не шло с ним ни в какое сравнение.
Сникерс почувствовал, что щеки начинают теплеть, и он, снова фыркнув, резко наклонился.
Губы у Пикника тоже были теплые и мягкие, а руки скользнули куда-то за уши и шею Сникерса.
Они целовались так неторопливо и лениво, словно им по пятнадцать, и они валялись на школьном дворе в послеобеденное время, и дальше их ждал только чистый майский день, ясная погода и общество друзей.
Они стали старше на десять лет, школа давно развалилась, друзей раскидало по миру, а Пикник обзавелся щетиной и хищным взглядом, но что-то все равно оставалось неизменным.
Ухмыльнувшись сам себе, Сникерс поцеловал его еще раз. Пикник улыбался в ответ, неспешно гладил его шею, и вокруг снова поднимались школьный двор, белые стены и чистое будущее впереди.
Этого им двоим вполне хватало.

@темы: Слэш, Фики, PG-13, Неделя Пикник/Сникерс, НАП-4

---

[Shagero Alled]

Отпуск сожрал все время, успела только зарисовки, но хотелось хоть немного донести =З

Название: Высоко сижу, далеко гляжу
Автор:  Shagero Alled
Пейринг: Пикник/Сникерс
Категория: слэш
Рейтинг: PG
Предупреждения: 3 фото, чибики

+2

@темы: Слэш, PG, Неформат, Неделя Пикник/Сникерс, НАП-4

---

[Hismuth]

Всё-таки застала эту неделю, ура)

Давно не виделись

Автор:  Hismuth
Форма: арт
Пейринг: Пикник/Сникерс
Категория: слеш
Жанр: повседневная романтика
Рейтинг: PG
Примечание: Самое классическое, что только может быть.

@темы: Слэш, PG, Арты, Неделя Пикник/Сникерс, НАП-4

---

[Рина Ли]

Чемодан

Автор: Рина Ли
Бета: Sylenth
Размер: миди, 7,6к слов
Пейринг/Персонажи: Марс/Рафаэлло
Категория: слэш
Жанр: экшн, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: время, как всегда, поджимает, а у Марса и Рафаэлло очень серьезные неприятности.

— Ну вот мы и добрались, — Рафаэлло бессильно сделал пару шагов и остановился, рухнул на ближайшее из кресел.
Ноги уже не держали.
Подкашивались колени и тряслись руки, но еще больше тревожило что-то изнутри.
Купольный потолок раскрывался над ними пустой небесной сферой. Старые треснутые проекторы стояли в центре и местами были вмонтированы в стены с облупившейся краской; обивка на креслах лопнула и протерлась. Кое-где еще остались модели небесных тел — старые, сдвинутые к стенам, едва ли опознаваемые.
Никакие созвездия и планеты не отражались на пустом своде над ними.
— Вы прибыли к месту назначения, — оповестил прохладный женский голос телефонного навигатора. — Код доступа: восемь, два, четыре, один. Повторяю, код доступа: восемь, два, четыре, один.
Марс раздраженно запихнул телефон подальше в карман и приблизился к круглому постаменту в центре зала.
Эти цифры Рафаэлло запомнил бы на всю жизнь: крупные черные значки на белом фоне экрана телефона.
Плохое предчувствие стало еще сильнее.
Марс уложил чемодан в центр круглого постамента посередине и опустился перед ним на одно колено. Его плечи мелко тряслись, а выражения лица нельзя было разобрать.
— Марс, — Рафаэлло, собрав в себе силы, поднялся с кресла и подошел к нему поближе, сел на колени перед чемоданом. Голос подрагивал, как бы он не старался заставить его звучать твердо. — Все будет хорошо. Мы же… справились?
Получилось сдавленно и жалко. Он глубоко вздохнул и скользнул здоровой рукой по напряженной спине Марса.
— Я знаю, — тот по-прежнему смотрел в упор на закрытый чемодан. — Я не знаю, чего от них ждать.
— Все будет хорошо, — тихо повторил Рафаэлло и проследил за взглядом Марса. — Мы все делали правильно, они не могли бы…
Он замялся и замолчал. Все это звучало слишком неубедительно даже для него самого.
— Открывай, — наконец предложил он беспомощно. — У нас не так много времени.
Марс скрипнул зубами и потянулся к кодовому замку.
Восемь.
Жар и удушающая вонь горящего пластика.
Два.
Жужжащий стальной диск, рассекающий кожу.
Четыре.
Ледяная вода, вливающаяся в уши, забивающая все чувства.
Один.
Круговорот земли, неба, железа, огней и адской боли.
Замок щелкнул, и плохое предчувствие усилилось до предела.
Рафаэлло быстро потянулся и сжал свободную руку Марса, погладил большим пальцем запястье под часами.
— Все обязательно будет хорошо, Марс, ты же знаешь, — торопливо зашептал он, пододвинувшись ближе. — Мы справились.
Он не верил в свои слова ни капли.
Марс отстраненно кивнул и, высвободив руку, потянулся к первой защелке на боку чемодана.
Все внутри втянулось в одну длинную и тонкую струну. Рафаэлло задержал дыхание.
Марс раскрыл вторую защелку и, помедлив мгновение, распахнул крышку.
Весь воздух разом выбило из легких; ужас, ледяной и стылый, сплошным потоком залил все внутри. Рафаэлло смотрел и не мог поверить своим глазам; смотрел и хотел оказаться слепым.
Такого не могло произойти.
Такого не должно было произойти.
Здесь точно была какая-то ошибка, ошибка, ошибка…
Струна внутри вздрогнула и оборвалась.

Шестью часами ранее
— Ты видишь что-то?
Рафаэлло понаблюдал за тем, как Марс с подозрением оглядывается на прибывающие и отбывающие поезда. Во все стороны сновали люди: шесть часов вечера, четверг, станция Таймс-сквер.
— Нет, — Марс продолжал сканировать взглядом забитую людьми платформу. — Нам должны были оставить что-то. Например… там.
Он решительно устремился к центру платформы, расталкивая всех, кто мог помешать ему это сделать. Вслед мгновенно неслись ругательства и возмущения, и Рафаэлло с извинениями направился вслед за ним.
Серьезный скандал с Марсом никто не хотел начинать: даже по короткому взгляду на него можно было понять, что он не в настроении.
У лестницы сбоку от колоны сиротливо стоял чемодан.
Это был обыкновенный черный чемодан для путешествий: уже не ручная кладь, но еще не регистрируемый багаж, две защелки и кодовый замок.
Прохожие поглядывали на него с подозрением, но вызвать полицию еще никто не успел — очевидно, тот стоял здесь совсем недавно. Может быть, тот, кто его оставил, еще не успел уйти с забитой станции людьми.
Рафаэлло на всякий случай повертел головой — ничего и никого подозрительного.
Марс подошел к чемодану вплотную и склонился над замком.
— Можно попробовать его… — начал он, но договорить не успел: его телефон в кармане завибрировал.
Номер был скрыт.
Марс принял вызов, не поднося трубку к уху, и Рафаэлло пододвинулся поближе.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался механический женский голос. — Ваш маршрут будет отправлен на этот номер телефона в течение пяти минут. Для того, чтобы получить код доступа, необходимо отправиться, согласно маршруту, в соответствующую локацию и отсканировать QR-код. В вашем распоряжении: шесть часов, ноль минут, ноль секунд. Хорошего дня.
После нескольких секунд молчания голос стал повторять то же самое сначала, и Марс раздраженно сбросил вызов.
Телефон снова завибрировал и сообщил, что новый маршрут был получен.
— Мы не будем вскрывать чемодан, — быстро проговорил Рафаэлло и сжал плечо Марса. — За нами следят. Куда ведет маршрут?
— Куда-то за город, — Марс уменьшил карту, прослеживая синюю линию маршрута. — Тридцать шесть километров. Обсудим в машине.
Рафаэлло молча кивнул и стал протискиваться к лестнице, пока Марс подтаскивал чемодан к пандусу.
Так же без единого слова они поднялись и вышли из метро; машина стояла припаркованной там, где они ее оставили.
Еще ярко светило солнце на чистом небе, но вечерняя прохлада понемногу давала о себе знать. Это мог быть замечательный июльский день, с обычными тревогами и проблемами, если бы утром их не ждали плохие новости.
После них любые повседневные заботы перестали иметь какое-либо значение.
— Мы обязательно найдем его, — Рафаэлло постоял рядом, пока Марс распахивал багажник и укладывал туда чемодан. — Это все не имело бы никакого смысла, если бы…
Он замолчал. Сосредоточиться на этой мысли было сложно: она ощущалась так, словно он пытался дышать с заткнутым носом и завязанным ртом.
— В машину, — отрезал Марс и с силой захлопнул дверцу багажника.
Рафаэлло послушно проскользнул на свое место. Затянув ремень безопасности, он дождался, пока Марс закроет свою дверь и устроит телефон в креплении для навигатора.
— Соединение установлено, — сообщил тот после пары секунд. — Маршрут построен. Начинайте движение: через пять метров съезд налево.
Марс выкрутил руль резким движением и прибавил скорости.
— Пробки?.. — Рафаэлло осторожно заглянул на экран телефона.
Половина пути в центре была красной, и он прерывисто вздохнул. Навигатор определял время пути как полтора часа.
— Разберемся, — лаконично отозвался Марс, и Рафаэлло смиренно кивнул.
У первого же светофора Марс, не колеблясь, свернул на встречную.

Они добрались до места назначения за сорок минут.
Последний кусок дороги был перекрыт, но навигатор настойчиво предлагал им ехать прямо, и Марс так и сделал.
Это была заправка: одна из тех, на которых они иногда останавливались и пили кофе, когда ехали куда-то на север от города. Марсу нравились здесь бургеры, и Рафаэлло едва сдержал улыбку, когда вспомнил их последнюю поездку в этом направлении.
Затем в голову вернулась та же удушающая мысль, и улыбаться расхотелось.
Когда они подъехали ближе, все приятные воспоминания из головы улетучились. Из окон здания валил густой дым, а пластиковые окна и двери уже потемнели и съежились от жара.
— Вы прибыли к месту назначения, — оповестил их навигатор. — В вашем распоряжении: пять часов, четырнадцать минут, тридцать шесть секунд.
— Дерьмо, — прокомментировал Марс и, остановив машину, сдернул телефон с крепления. — Ждешь за рулем, если не вернусь за десять минут — едешь.
— Марс, подожди, я… — Рафаэлло отстегнул свой ремень, но времени на пустые разговоры Марс не тратил даже в хорошем настроении.
Он проследил за тем, как тот быстрым шагом дошел до потемневших дверей и, высоко подняв воротник куртки, распахнул их пинком. Нужно было пересесть на водительское сиденье и ждать Марса, как тот сказал: Рафаэлло едва ли чем-то смог бы помочь ему в горящем здании.
Он выдержал на своем месте тридцать секунд, а затем распахнул дверцу и побежал к горящей заправке вслед за Марсом.
У них оставалось не так много времени перед тем, как огонь дошел бы до контейнеров с бензином и взорвал все вокруг.
Полусгоревшая пластиковая дверь свалилась с петель от одного пинка, и Рафаэлло, задрав воротник рубашки, проскользнул вовнутрь. Густой вонючий дым затягивал все внутри, и глаза сразу заслезились; с трудом удавалось рассмотреть железные полки со сгоревшими упаковками на них и кассу где-то поодаль.
— Марс! — Рафаэлло попытался поднять голову, окидывая взглядом зал. — Ты слышишь? Марс!
Его фигуры нигде не было видно.
Рафаэлло быстро стал огибать все ряды полок, вертя головой по сторонам. Дым застилал глаза, но код — в том или ином виде — мог оказаться где угодно, за любой пачкой чипсов или упаковкой презервативов.
Закашлявшись и прикрыв нос воротником, Рафаэлло стал пробираться к кассе. Там был единственный компьютер в зале — если им нужно было сканировать что-то, это место первым приходило в голову.
Упаковки на полках по обе стороны от него горели, и черный дым разъедал глаза.
Касса выглядела так, словно ее бросили в спешке: на прилавке валялась оставленная кем-то шоколадка, а стул был перевернут. Рафаэлло толкнул низкую дверцу, отделявшую кассу от зала; сухой кашель сдавливал горло.
Компьютер и кассовый аппарат еще были целы, но провода внизу опасно искрились. Рафаэлло стал быстро шарить на столе в поисках чего-то полезного — подсказки, намека, зацепки, но попадались только оставленные кем-то чеки, терминал и брошенные ручки.
На полу валялся такой же мелкий мусор, но присев на корточки, Рафаэлло на всякий случай провел рукой по кафельному полу. Пальцы уцепились за что-то горячее и железное: связка ключей. Ухватив ее, он вскочил на ноги и оглянулся еще несколько раз — никаких следов кода или места, где он мог появиться.
— Марс! — он выбрался из-за кассы и ринулся обратно в центр зала. — Ты еще здесь?
— Да, — хриплый голос донесся откуда-то сбоку. — Какого черта ты…
По губам невольно скользнула улыбка, но Рафаэлло тут же согнал ее.
Марс обнаружился у служебной двери напротив туалета.
— Там подсобка, ничего нет, — он кивнул в сторону помещения, откуда только что вышел. — Туалет тоже.
— Возле кассы и в зале тоже пусто, — отрапортовал Рафаэлло и снова завертел головой по сторонам. — Там еще одна дверь, ты…
— Она была закрыта, — перебил его Марс.
Его взгляд упал на связку ключей, которую Рафаэлло все еще держал в руках, и брови вскинулись.
— Живо туда, — рыкнул он и потащил его в сторону двери с другой стороны от кассы.
Рафаэлло понятливо кивнул и стал на ходу перебирать ключи с подписанными брелоками на них: какие-то служебные помещения, туалеты, спуск в подвал с генераторами…
— Этот, — он, протиснувшись мимо Марса к двери, поднял последний ключ и воткнул его в замочную скважину.
Тот провернулся, и дверь распахнулась.
— Ты ждешь… — Марс попытался отодвинуть его в сторону.
— Иду с тобой, — отрезал Рафаэлло и устремился вниз, по металлическим ступенькам.
Здесь еще ничего не горело: какие-то круглые железные агрегаты неясного назначения — смутно Рафаэлло предполагал, что это генераторы — занимали почти все место. Бетонный пол после горячего кафеля зала ощущался почти ледяным.
Не сговариваясь, они с Марсом быстро разошлись в разные стороны зала. У них оставалось еще минут пять, прежде чем заправка над ними окончательно покроется огнем, а пламя все-таки доберется до бензина.
Как-то в новостях он видел взорвавшуюся заправку: после такого не оставалось даже трупов, которые можно было бы опознать.
В противоположном от входа углу, на краю еще одного агрегата, сиротливо пристроился планшет с светящимся экраном. Рафаэлло не сдержал облегченного вздоха.
— Марс! — снова позвал он и подбежал к планшету.
Тот плотно был закреплено проволокой в каких-то деталях машины, а на белом фоне экрана ожидал их квадрат QR-кода.
Марс оказался рядом за три секунды.
— Сканируй, — быстро скомандовал Рафаэлло, нервно поглядывая наверх.
Там, в зале, пламя пожирало остатки зала, и им очень повезло бы, если хоть какой-то свободный путь до выхода остался.
— Все, — Марс пихнул телефон в карман и устремился к лестнице.
— Что там было? — Рафаэлло прибавил шагу, стараясь не отставать от него.
— Восемь, — коротко откликнулся Марс, и Рафаэлло решил не уточнять, что именно он имел в виду.
Лестница подрагивала под ними от быстрых шагов; в зале наверху все горело.
Какие-то из полок уже упали на пол, и теперь остатки их содержимого догорали едким черным дымом. Краска на железе сползла, кафель на полу потрескался. Перескакивая через опрокинутые полки и прикрывая глаза от дыма, Рафаэлло направился почти наугад к широкому окну-витрине.
Скорее чувствуя, чем слыша или видя, он знал, что Марс пробирается через полки сбоку от него.
В следующую секунду раздались выстрелы: тот мыслил так же, как он, и стрелял в витрину. Рафаэлло вытянул из кобуры пистолет и последовал его примеру.
У самого окна Марс нетерпеливо оттолкнул валявшиеся рядом обгоревшие стулья и резким пинком выбил потрескавшееся стекло. Их осыпало градом осколков, и какой-то из них задел щеку, прожег резкой болью, но Рафаэлло едва это заметил.
Марс перемахнул через покрытый осколками подоконник, и Рафаэлло перепрыгнул вслед за ним. Они побежали к машине так быстро, как могли: инстинкт самосохранения подсказывал, что заправка взорвется с секунды на секунду.
— Поэтому я и говорил, чтобы ты ждал в машине! — Марс рванул свою дверцу и выкрутил ключ зажигания; Рафаэлло едва успел вскочить на сиденье.
Машина взвизгнула шинами, и через три секунды они уже были на трассе.
Заправка взорвалась еще через две.
Рафаэлло бессильно откинулся на спинку кресла, наблюдая в зеркало дальнего вида, как бушует за их спинами пламя. Оно было слишком далеко, чтобы повредить им, но слишком близко, чтобы просто проигнорировать его.
— Зато мы успели, — с коротким вздохом подытожил он устало. — Дальше мы…
— Поздравляем, вы выполнили первое задание, — навигатор в кармане Марса вежливо перебил его. — В вашем распоряжении: четыре часа, сорок одна минута, шестнадцать секунд. Дальнейший маршрут построен. Продолжайте движение: через четыреста метров поворот направо.
Марс раздраженно дернул плечом, и Рафаэлло аккуратно потянулся к карману его куртки.
Пальцы невольно задержались на руке, сжимающей рычаг передач.
— Марс, — Рафаэлло немного понизил голос. Подслушивали их или нет, хотя бы иллюзия их одиночества его успокаивала. — Ты слышишь меня? Мы обязательно найдем его.
Он ласково погладил тыльную сторону его ладони.
— Знаю.
Марс резко дернул рычаг в сторону, и чуть погодя Рафаэлло убрал ладонь.
— Все будет хорошо, — зачем-то пообещал он еще раз и все-таки вытащил телефон из кармана.
Маршрут показывал двадцать минут езды: место назначения располагалось где-то среди леса дальше по трассе. Рафаэлло установил телефон в креплении и подключил к нему зарядку.
Адреналин понемногу отпускал.
— У тебя кровь на щеке, — напомнил Марс через полминуты.
Он смотрел прямо на дорогу и не переводил никуда взгляд.
Рафаэлло рассеянно улыбнулся и потер порез: на пальцах осталась кровь.
— Спасибо, — он потянулся за аптечкой и извлек оттуда пластырь; поглядывая в зеркало дальнего вида, наклеил его на щеку. — Ты не ранен? Не обжегся?
Марс молча мотнул головой, и Рафаэлло отставил аптечку обратно.
Помедлив, он снова устроил ладонь поверх руки Марса, и тот не стал ее сбрасывать.

— Лесопилка? — Рафаэлло перевел на Марса растерянный взгляд. — Я даже не знал, что она здесь есть.
— Много ты знаешь о лесопилках в штате? — тот хмыкнул и вытащил телефон из подставки. — Пошли.
Рафаэлло согласно кивнул и раскрыл свою дверцу.
Маршрут сначала завел их в лес, а затем грунтовая дорога неожиданно вынырнула к широкому подъезду у ворот лесопилки. Здесь не было ни души: внутри было видно большие грузовики, пустые и забитые деревом; груды бревен, стопки досок, брикеты балок и брусков. Слегка покосившийся железный забор смыкался на высоких закрытых воротах: путь вовнутрь лежал через приоткрытую дверь сбоку.
— Никогда не был на лесопилках, — поделился Рафаэлло, переступая через груду стружек.
Утрамбованная множеством ног дорога вела прямо, к какому-то закрытому строению. На территории было еще несколько помещений — складов, навесов, каких-то загадочных будок и амбаров. Кое-где тянулись провода, стояли оставленные кем-то небольшие машины для транспортировки груд досок, лежали у металлических стен забора аккуратные стопки заготовок.
— Нравится? — Марс решительно направлялся к одному из центральных строений — очевидно, главному цеху.
Рафаэлло взвесил свои ощущения и еще раз окинул взглядом груды досок вокруг.
— Нет, — честно сказал он.
Марс издал неопределенный звук, который можно было бы принять за смешок.
— Когда-то я подрабатывал на такой, — бросил он после пары секунд молчания. — Там всегда очень громко.
— Правда? — Рафаэлло оглянулся вокруг, осматривая территорию уже с большим интересом. — Ты никогда не…
— Неважно, — Марс махнул рукой и толкнул дверь центрального склада.
Рафаэлло покорно замолчал и переступил вслед за ним высокий порог.
Внутри тянулись длинные ряды станков и каких-то необъяснимых инструментов; покопавшись в памяти, Рафаэлло предположил, что это были пилорамы. В конце каждой из них находился пульт управления с дисками-резаками; станки, предназначенные для бревен, были оснащены валиками и какими-то непонятными рычагами — скорее всего, для переворачивания дерева.
Рафаэлло очень смутно представлял, как может работать лесопилка, и что необходимо для превращения живого дерева в лакированный паркет на полу.
— Будем обыскивать все? — он остановился у одной из пилорам в центре цеха.
Марс, упорно сверля взглядом диск в ее дальнем конце, неспешно покачал головой. Рафаэлло проследил за его взглядом, изо всех сил напрягая зрение: где-то с той стороны, кажется, светился белым еще один экран.
— Нам сюда, — мрачно подвел итог Марс. — Подержи.
Он пихнул ему свой телефон и стал осматривать конструкцию пилорамы.
— С той стороны достать его… — Рафаэлло быстрым шагом преодолел расстояние до пульта, и тут же отскочил в сторону.
Покатые железные панели по обе стороны от станка начали подниматься вверх, превращая его в замкнутый железный коридор.
— Придется лезть, — Марс раздраженно пнул станок. — Стой тут и ничего не трогай.
Рафаэлло быстро приблизился обратно.
— Конечно, — согласился он: план уже сформировался в голове. — Глянь, может у пульта есть какая-то подсказка?
Марс явно не стал протестовать только из-за того, что времени было очень мало, и быстро зашагал к пульту.
— Тут ничерта, — оповестил он хмуро через полминуты. — Такие диски обычно ездят сверху вниз, меняют угол, поэтому надо быстро лезть и… Эй, какого черта ты творишь?!
Он подскочил к нему, но Рафаэлло уже успел втиснуться в узкое пространство между стенок железного коридора.
— Постараюсь как можно быстрее, — подтвердил он и быстро пополз вовнутрь, прежде чем Марс успел ухватить его за ноги.
— Раф, какого!.. — в следующее мгновение он был уже у начала станка, но сделать ничего не успел.
Еще одна стенка коридора поднялась прямо перед ним, замыкая Рафаэлло в узком вытянутом станке пилорамы.
В этот момент диск вздрогнул и медленно зажужжал неприятным, режущим уши звуком. Рафаэлло ощутил себя так, словно он был ребенком на приеме у стоматолога, только в этот раз больным зубом был он сам.
Страх медленно стал заползать под кожу острыми иголками.
Где-то на заднем плане до него доносились крики Марса, но все заглушало жужжание диска. Тот располагался горизонтально, двигался вперед уже намного быстрее, и до него пока что оставалось какое-то расстояние, но следовало помнить то, что затем он должен был поменять угол.
Рафаэлло решительно пополз вперед по вертящимся валикам станка. Ноги и руки то и дело задевали те самые странные механизмы для переворачивания бревен: рычаги поднимались, мешая двигаться вперед, резко опускались, задевали зубцами и цеплялись за одежду.
Белый экран планшета горел впереди огнем маяка — далекого, слишком далекого маяка.
Айсберг в виде рассекающего несуществующее полено диска был намного ближе.
Когда тот оказался прямо перед ним, сердце забилось, как в детстве перед бормашиной. Рафаэлло вжался лицом в валики и вытянул руки вдоль боков, стараясь оказаться как можно тоньше. Диск пронесся над ним, не задев ни волосы, ни одежду, и Рафаэлло попытался выдохнуть. Он пополз вперед как можно быстрее: судя по звуку, диск пока что двигался назад, и оставалось еще несколько секунд перед тем, как он перевернется. Валики скользили под руками, и стены коридора словно смыкались вокруг него все плотнее.
Диск за его спиной на секунду затих, а затем тон звука изменился — и стал приближаться к нему.
Рафаэлло рванул, прижимаясь к правой стенке пилорамы, и обернулся. Он рассчитал правильно: диск ходил слева направо, и теперь стремительно двигался слева от него. Медленно, стараясь не выпускать его из поля зрения, Рафаэлло пополз вперед. Все рычаги снова пришли в движение и норовили спихнуть его в самый центр станка, но Рафаэлло упрямо держался за край рамы и полз по правому боку, пока диск шел вперед.
Когда он снова встал горизонтально, расстояние между ними уже ощущалось намного меньше.
Рафаэлло снова вжался в станок, когда диск пронесся над ним: запах горячего металла и машинной смазки был так близко, словно на части уже разрезали его самого.
В этот раз ему снова повезло — кажется, пострадала только прядь волос. Приободренный, Рафаэлло быстро задвигал локтями: экран планшета был практически перед ним, в метре или двух.
Он успел приблизиться к экрану и вытянуть из кармана телефон Марса за пару секунд до того, как диск развернулся и снова пополз обратно.
— Давай же, — пробормотал Рафаэлло, водя телефоном перед экраном. Сканер жаловался на плохое освещение и пытался сфокусироваться. — Господи, быстрее…
Рука, сжимающая телефон, дрожала: от рычагов, норовящих толкнуть его локоть, от скользящих под ним валиков.
От того, что диск все быстрее приближался к нему и готов был отсечь его левую руку.
Наконец сканер сфокусировался и начал распознавать код, и Рафаэлло не сдержал вздох облегчения. Через пару секунд тот выдал результат: черная двойка на белом фоне.
Рафаэлло рванул в сторону, прижимаясь к правой стенке, и изо всех сил вцепился в раму: рычаги снова зашевелились.
Диск оставил глубокий порез на бедре и дошел до конца станка; он останавливался на секунду, прежде чем перевернуться, и Рафаэлло скатился в центр, пытаясь отползти как можно дальше назад. Боли на порезанной ноге он почти не ощущал.
Разворачиваясь, диск легко снес бы ему половину головы.
Ползти ногами вперед оказалось намного сложнее, чем было до этого.
Диск пронесся над ним и срезал волосы с кусочком кожи на затылке, и Рафаэлло не сдержал вскрик. Нужно было успеть добраться до края коридора прежде, чем диск развернется и снова встанет в горизонтальное положение: третий раз отделаться так просто ему не повезет.
Рафаэлло напряг все силы, перебирая локтями и молясь, чтобы телефон не выпал из его руки. Ладонь не пролезла бы между двумя валиками, а металлический поддон снизу они сломать бы не смогли.
Где-то за его спиной диск развернулся и встал вертикально: Рафаэлло оставалось еще проползти половину пути. Валики и рычаги скрипели, и в голову вдруг скользнула странная мысль.
Металлическая стенка за ним все еще закрывала выход наружу. Диск, разворачиваясь, доходил до самого ее края, и оставаться там было опаснее всего.
Если Марс не успеет вскрыть ее за оставшееся время, Рафаэлло узнает максимально точно, что испытывает живое дерево, прежде чем стать паркетом.
Паника медленно, но верно стала захлестывать его с головой.
Диск дошел до другого края и стал разворачиваться в горизонтальное положение. Он достиг бы края еще за тридцать секунд, и Рафаэлло нужно было немногим меньше, чтобы опередить его.
Стенка все еще была на месте.
«Марс, — в подкатывающем к горлу отчаянии он почти молился. — Пожалуйста, Марс. Ты сможешь, ты…»
Страх собирался где-то в легких и шел оттуда по всем сосудам вместе с кровью.
Рафаэлло почти достиг края станка, но диск был еще ближе, и рассек бы его череп быстрее, чем…
В этот момент металлическая стенка с громким скрипом отошла на несколько сантиметров, а затем с грохотом повалилась на бетонный пол.
Кто-то нырнул за ним вовнутрь и ухватил его за лодыжки, вытягивая наружу.
От облегчения Рафаэлло снова чуть не выронил телефон.
— Ты безмозглый идиот, — полусорванным шепотом сообщил его Марс, подхватывая его на руки и прижимая к себе. — Раф, если ты еще раз…
Он быстро зашагал к выходу, не опуская его на землю, и Рафаэлло бессильно обнял его за шею.
— Марс? — Рафаэлло приподнял голову, стараясь поймать его взгляд. Собственный голос звучал слишком тихо и терялся в отдаляющемся жужжании диска, но Марс услышал и покосился на него выжидающе. — Пожалуйста, никакого больше… паркета. Хорошо?
Он попытался улыбнуться, и Марс коротко хмыкнул.
— Идет, — он распахнул ногой притворенную дверь цеха. — Больше никакого паркета.

Дорога за окном медленно стала темнеть.
Следующий пункт находился в сорока минутах езды — судя по карте, там находилась закрытая после аварии электростанция. Теперь это была запретная и огражденная территория, но маршрут показывал какой-то дополнительный въезд, где не было проложено дороги.
Лучшего места для их триллера-квеста сложно было представить.
— Как нога? — осведомился Марс, поглядывая то на дорогу, то на навигатор.
Рафаэлло рассеянно потер перевязанное бедро. Порез был неглубокий, но нога побаливала при движении, и бинты быстро промокали под штаниной.
— Все хорошо, — заверил он. — Почти не чувствую.
— Ногу? — мрачновато уточнил Марс, и Рафаэлло невольно улыбнулся. — Останешься в машине.
— Марс, ты же знаешь, что я…
— Останешься в машине, — повторил Марс не допускающим возражений тоном.
Рафаэлло молча закатил глаза. Он все равно сделал бы все по-своему, и Марс мог бы ругаться на него, сколько хотел, но осознавал это не хуже него.
Когда машина остановилась возле высокого забора с колючей проволокой, солнце почти село. Ворота с громким скрежетом раскрылись, пропуская их вовнутрь, и так же неспешно сомкнулись за ними.
Выйти отсюда они так просто уже не смогли бы.
— Вы прибыли к месту назначения, — напомнил о себе навигатор. — В вашем распоряжении: два часа, пятьдесят две минуты, двадцать одна секунда.
— Почти половина осталась, — пробормотал Рафаэлло и выскользнул из машины.
— Меньше половины, — поправил его Марс, захлопнув свою дверцу. — А ты останешься тут.
Рафаэлло глубоко вздохнул и, подойдя к нему вплотную, устроил руку на его плече и внимательно посмотрел в глаза.
— Марс, — начал он мягко. — Я иду с тобой, потому что он точно так же дорог мне, как и тебе, и потому, что мне дорог ты, а я не отпущу тебя туда одного.
Он сжал пальцы чуть крепче и попытался улыбнуться как ни в чем не бывало.
— Все будет хорошо, — повторил он в очередной раз и, потянувшись, коротко его поцеловал. — А сейчас пойдем и сделаем все, что от нас требуется.
Губы Марса чуть дрогнули в подобии усмешки.
— Как знаешь, — согласился он со вздохом. — Суицидник.
Развернувшись, он резко зашагал в сторону здания станции, и Рафаэлло направился за ним.
Здесь было так же тихо и безлюдно, как на лесопилке: ни одной живой души. Даже птицы, казалось, исчезли где-то в глубине леса и не решались приближаться к этому месту. Здание станции не было слишком большим, но и такое помещение можно было бы бесплодно обыскивать пару часов, однако их задача явно состояла не только в этом.
Тяжелая железная дверь открылась перед ними так же, как ворота при въезде, и так же захлопнулась позади.
Рафаэлло молча следовал за Марсом, оглядываясь в поисках чего-то полезного: все внутреннее пространство было уставлено загадочными приборами, механизмами и пультами. Одно помещение переходило в другое, и все двери точно так же закрывались за ними.
Очередной проход привел их в просторный цех — слишком большой, чтобы просто окинуть его взглядом. С противоположной стороны виднелась еще одна тяжелая железная дверь, а металлическая лестница неподалеку от них вела на подобие огражденного балкона. Там находился очередной пульт с рядом камер над ним; все остальное пространство точно так же было уставлено какими-то приборами. В другом углу от пульта чернел раскрытый люк.
— Разделимся? — предложил Рафаэлло.
Он сделал несколько шагов после того, как железная дверь захлопнулась за ними, и остановился.
— Нам скоро дадут знать, что от нас хотят, — буркнул Марс. — Поднимись к пульту.
Рафаэлло согласно кивнул и направился к лестнице, но окрик Марса его прервал.
В следующую секунду стало ясно, что именно от них хотели: бетонный пол у стен вдруг стал блестеть в тусклом аварийном освещении.
Просторное помещение цеха начало заполняться водой.
— Иди к пульту! — резко напомнил Марс и быстрым шагом направился к двери напротив входа.
Рафаэлло взбежал по металлическим ступенькам так стремительно, как мог.
Камеры над пультом демонстрировали все здание станции: те помещения, через которые они уже прошли по пути сюда, сам цех и еще несколько комнат. Одна из них, вероятно, была подвалом, в который вел люк в углу — откуда-то сверху туда быстро вливалась вода. Еще одна из камер показывала помещение, в котором даже отсюда можно было рассмотреть белый экран планшета на стене.
Судя по расположению камер, именно туда вела дверь, которую безуспешно пытался открыть Марс.
Рафаэлло склонился над пультом, прикусив губу: он не понимал в этом ровным счетом ничего. Какие-то рычажки мешались с кнопками и тумблерами, штырьками и движками, но пульт не светился: Рафаэлло на всякий случай подергал несколько рычагов, и ничего не произошло.
— Марс? — он подбежал к краю ограды балкона. — Пульт не работает!
Воды на полу было немного — почти вся сливалась в люк, и судя по камере, подвал был уже затоплен почти наполовину.
— Надо переключить энергию, — Марс быстро обходил цех по периметру в поисках чего-то. — А рубильник, кажется…
Рафаэлло обернулся и бросил короткий взгляд на камеры.
Если он понимал хоть что-то, то белый ящик с желтым треугольником на нем находился в полузатопленном подвале.
— Марс, я нырну и… — быстро начал он, но Марс слушать его не стал.
Быстрым шагом он уже направлялся к распахнутому люку, на ходу сбрасывая куртку и обувь.
— Я переключу питание, — бросил тот, не оборачиваясь. — Откроешь дверь, я отсканирую.
— Марс! — Рафаэлло вцепился в перила балкона.
Тот молча скрылся в черном провале люка, и Рафаэлло метнулся обратно к камере — люк был заполнен на две трети, и рубильник уже опустился под воду.
Рафаэлло нервно подергал свой галстук: Марс нырнул и мощными гребками подплывал к рубильнику. Было плохо видно, что происходило там, но через минуту пульт вдруг осветился и тихо загудел. Рафаэлло стал торопливо дергать все рычаги, которые должны были отвечать за двери: не один из них не поддавался. Он бросил короткий взгляд на камеру — Марс еще висел несколько секунд у рубильника, а затем, очевидно, убедившись, поплыл обратно к люку. Вода полностью затопила подвал и теперь все быстрее заполоняла весь цех.
Рафаэлло почти отчаянно дернул еще один рычаг, и в этот момент дверь комнаты с кодом стала со скрипом открываться. Улыбнуться он не успел: в этот же момент крышка люка в подвал захлопнулась вместе с Марсом внутри.
С трудом удержавшись на ногах, Рафаэлло быстро дернул рычаг обратно, но тот не поддался; все остальные кнопки и тумблеры не работали. Едва дыша от поднявшегося внутри ужаса, он перевел взгляд на камеру.
Марс завис у люка и не то колотил в него, не то пытался открыть изнутри.
Рассуждать логически и действовать здраво Рафаэлло больше не мог: развернувшись, он почти кубарем сбежал по ступенькам и устремился к люку. Ноги по колено вязли в воде, и двигаться было сложно, но думать о том, что Марс может умереть из-за его глупости, было намного сложнее.
Когда он опустился на пол у люка, скользкую ручку с трудом удалось отыскать под толщей воды. Рафаэлло изо всех сил потянул на себя железную скобу: еле ощутимо, но крышка поддавалась. Люк не был заперт, и Марс наверняка смог бы открыть его в два счета, если бы только был наверху, а не внизу, задыхаясь от нехватки воздуха.
Эта мысль придала Рафаэлло сил. Он решительно рванул скобу еще раз, пока вода не успела дойти до пояса, и крышка все-таки неохотно приподнялась в пазах. С трудом не упустив ее, Рафаэлло еще раз дернул ее на себя, и та наконец откинулась в сторону.
Марс еще был на лестнице — едва ли в сознании, и Рафаэлло нырнул в холодную воду, вытаскивая его наружу. Тяжелое тело двигалось с трудом, но Марс был жив, и времени колебаться не было.
Через несколько секунд они оба вынырнули на поверхность: воды в цехе уже было выше колена.
— Марс, — забормотал Рафаэлло, волоча его за собой по затопленному помещению. — Почему у нас никогда ничего не бывает по-человечески…
Тот в ответ издал какой-то едва слышный хрип, а затем закашлялся. Рафаэлло облегченно вздохнул: он все-таки начал приходить в себя.
На то, чтобы затащить его на балкон с пультом, ушло еще около минуты. Дверь в комнату с кодом еще была открыта, но смутно Рафаэлло догадывался, что вряд ли это будет продолжаться долго. Выудив из кармана Марса телефон, он быстро сжал его руку и наклонился к уху:
— Я сейчас вернусь.
Не дожидаясь ответа, он развернулся и сбежал по ступенькам вниз, в сизовато-серое море. Вода в цехе доходила уже до пояса, и он понесся сквозь полузатопленный цех к двери. Даже если бы что-то произошло, у него хватило бы времени выбраться оттуда — а интуиция подсказывала, что без «чего-то» такие ситуации не обходились никогда.
Задержав дыхание, Рафаэлло покрепче заткнул телефон за пояс и проскользнул в дверной проем. Экран с кодом, надежно скрытый за защитным стеклом, был прикреплен на противоположной стене — в нескольких метрах от входа.
Рафаэлло быстро побрел по холодной воде: порез на бедре, кажется, все-таки разошелся, и слабый красноватый след тянулся за ним.
Когда он поднес телефон к сканеру, тот привычно заморгал, пытаясь сфокусироваться. Освещение здесь было еще хуже, чем в цехе, но сканер наконец щелкнул и начал считывание.
— Раф? — хрипловатый голос Марса донесся откуда-то издалека. — Ты еще… Какого черта!
Рафаэлло резко обернулся: дверь в комнату стала резко смыкаться.
Сердце упало.
— Не заходи! — нервно потребовал он и метнул быстрый взгляд на сканер — тому нужна была еще секунда или две.
— Тогда живо выходи сам! — судя по голосу и плеску, Марс уже бежал к нему сквозь толстый слой воды.
Когда экран наконец отразил крупную четвертку, двери оставалось еще сантиметров двадцать. Спешить уже было некуда.
Рафаэлло быстро преодолел оставшееся расстояние: Марс стоял по другую сторону, и их разделяла тяжелая дверь со стремительно исчезающим проходом.
— Раф! — Марс пытался как-то ее подпереть, но та смыкалась неумолимо.
— Ты справишься, — Рафаэлло коротко улыбнулся и протянул в оставшуюся щель его телефон. — Я найду выход и догоню тебя.
Их пальцы переплелись на долю секунды, прежде чем Рафаэлло отдернул руку. Дверь со стуком захлопнулась, отделяя его от Марса, и теперь точно не было нужды куда-то торопиться.
Сквозь дверные щели было слабо слышно, как поздравляет их навигатор: задание было выполнено, в распоряжении оставался еще час, сорок девять минут, тридцать шесть секунд. Дальше он диктовал маршрут.
— Раф! — глухой голос Марса снова донесся до него. Вдруг его прервал какой-то странный звук далеко позади. — Я сейчас… Твою мать.
— Марс? — Рафаэлло прижался вплотную к двери, пытаясь понять, что там происходит. — Марс, у тебя все хорошо?
— Выход из цеха закрывается, — его голос словно помертвел. — Пульт не работает, ничерта не работает, нужно…
Рафаэлло выдохнул. У Марса был шанс спастись — это было главное.
— Быстро уходи отсюда, — твердо сказал он, не ощущая больше никакого страха. Мысли наконец прояснились. — Я догоню тебя, Марс, пожалуйста, уходи!
— Я не собираюсь играть по чужим… — его ярость ощущалась даже отсюда.
Рафаэлло не знал, сколько времени осталось до закрытия двери, но цех еще нужно было пересечь — заполненный по пояс водой цех.
— Здесь меня не затопит и ничего не случится, — быстро заговорил он, стараясь звучать как можно убедительнее. — Я найду способ и выберусь, иначе мы застрянем здесь оба, и ты больше не сможешь помочь ни мне, ни ему!
Какую-то секунду за дверью стояло напряженное молчание, а затем Марс наконец сдался.
— Заброшенный парк аттракционов недалеко от штаба, — прерывисто сообщил он. — Я жду тебя там, и не вздумай помереть без меня!
Колени едва не подкосились от облегчения, и Рафаэлло вцепился в край косяка, чтобы устоять.
— Обязательно, — пообещал он. — Ты справишься.
Марс не ответил — послышались стремительно удаляющиеся шаги и плеск воды. Вскоре отдаленный грохот возвестил, что дверь наконец закрылась, и Рафаэлло прислушался: никаких звуков в цехе больше не раздавалось.
Марс успел. Напряжение внутри понемногу утихало.
Он остался заперт в абсолютно пустой комнате, по пояс залитой ледяной водой, и тонкие струйки постепенно пробивались сквозь закрытую дверь.
Он смог бы продержаться какое-то время: час, два или даже больше, не потеряв сознание. Хуже всего было то, что он понятия не имел, сколько ему придется ждать.

Время лилось медленнее, чем струйки холодной воды сквозь дверь.
Рафаэлло стоял, на всякий случай придерживаясь за косяк, и молча считал секунды. Телефон испортился от попавшей в него воды и теперь не включался, а наручные часы остановились: по ощущениям, прошло больше суток, но скорее всего, он простоял здесь меньше часа. Ноги ныли, порез на бедре болел, и очень хотелось сесть, но опускаться он не мог. Уровень воды за это время немного поднялся, и от ледяной воды давно занемело все тело, а пальцы словно намертво прилипли к дверной ручке. От холода он почти ничего не ощущал, и единственным, на что хватало сил, было оставаться на ногах.
Мыслить здраво было сложно, но Рафаэлло изо всех сил пытался надеяться, что хотя бы у Марса все хорошо.
Здесь у него самого не было никакого выхода: ничего, кроме голых стен.
Когда через какое-то время дверь вдруг начала раздвигаться, Рафаэлло решил, что у него начались галлюцинации, но хлынувший вслед за этим поток воды ясно свидетельствовал об обратном.
Его мгновенно залило с ног до головы, и какое-то время он висел под водой, не соображая ничего. Онемевшие конечности не двигались, но инстинкты были выше разума: как только поток воды заполнил комнату до конца, Рафаэлло вынырнул из дверного прохода и поплыл вперед — к раскрывшейся двери выхода. Вода отхлынула от потолка, и после пары секунд барахтанья ему удалось подняться наверх, с трудом рассекая ледяной поток руками.
Ледяное сизое море понемногу расходилось — воду уносило в открывавшиеся все дальше и дальше проходы, и Рафаэлло несло вместе с ней. Он бессильно бился на поверхности несколько минут, стараясь не захлебнуться, пока поток наконец не вышвырнул его на двор станции.
Мысли еще перекручивались в голове, словно сильные волны еще швыряли их из стороны в сторону, и какое-то время Рафаэлло лежал, не шевелясь.
«Марс», — это было тем немногим, о чем он еще мог помнить и думать.
Марс ждал его и нуждался в его помощи.
Рафаэлло со стоном подтянул к себе ногу и попытался сесть. Мышцы подчинялись с трудом, и он сперва медленно перевернулся на бок, а затем так же долго опирался на локоть. Когда ему удалось наконец принять отчасти вертикальное положение, он чувствовал себя так, словно долго таскал мешки с песком.
Ресурсов в его теле оказалось больше, чем он рассчитывал.
Через десять минут у него получилось подняться на ноги, а затем — окинуть взглядом пространство вокруг себя. Здесь должен был оставаться хоть какой-то транспорт, любой; едва держась на ногах, Рафаэлло пошел вперед, обходя станцию по кругу.
На заднем дворе, небрежно прикрытый обломками фанеры, лежал мотоцикл. В этом была своеобразная логика — раз ему открыли двери, значит, его присутствие в игре все еще было необходимо.
Рафаэлло невольно усмехнулся и стал стряхивать с мотоцикла фанеру.
Для того, чтобы добраться до парка аттракционов, ему нужно было не больше получаса — он более-менее представлял, в какую сторону ему для этого нужно было двигаться. Времени размышлять у него не было, и пошатываясь от напряжения, Рафаэлло завел мотоцикл.
Ворота открылись перед ним так же, как открывались при въезде: задание было выполнено, и здесь его больше никто не держал.
Прохладный вечерний воздух морозил мокрую одежду и волосы, и ушибы ныли, отдавались болью в голове, но Рафаэлло не сбавлял скорости. По пути ему почти не попадались машины, и большая часть из них ехала в противоположную сторону — к городу.
Через полчаса Рафаэлло был у ворот заброшенного парка аттракционов.
Их загородный штаб, в котором они часто собирались для тренировок, стрельбы или других, менее легальных дел, находился совсем недалеко, и они пару раз бывали в этом парке. Несколько лет назад здесь что-то произошло, и с тех пор его закрыли, но никто так и не удосужился разобрать оставшиеся аттракционы и палатки. Марс периодически говорил, что неплохо бы выкупить эту землю и переделать под свои нужды, но до дела это никак не доходило.
Очевидно, до них это успел сделать кто-то другой.
Рафаэлло оставил мотоцикл у входа и, прихрамывая, направился вперед — к распахнутой калитке. Она должна была быть заперта, но кто-то ее уже открыл, и Рафаэлло искренне хотел верить, что этим кем-то был Марс.
Парк не был слишком большим, но солнце уже давно село, с собой не было даже телефона для подсветки, а фонари вокруг не светились. Огнем горело только одно сооружение на территории: высокое колесо обозрение в самом центре парка.
Рафаэлло мог представить тысячи мрачных сценариев, связанных с таким местом, и не было поводов сомневаться, что они попадут в худший из них.
У колеса не было видно никого.
— Марс? — на пробу позвал он и остановился у пульта управления, осматриваясь.
Дрожь медленно пробежала по его телу, и дело было не в зябком вечере и не в мокрой одежде: Марса не было видно нигде — ни у пульта, ни около колеса, ни на нем самом.
Рафаэлло попытался предположить, сколько у них осталось времени, и это едва ли было больше сорока минут. Он обошел колесо по кругу, пытаясь поймать хоть какие-то следы пребывания Марса, но в пределах видимости ничего подходящего не было — даже брошенных окурков.
Вздохнув, он подошел к ближайшей кабинке и заглянул вовнутрь. Две скамейки друг напротив друга, отсутствующие стены, декоративная крыша — больше ничего. Код должен был быть где-то поблизости, но для того, чтобы проверить все кабинки, понадобилось бы уйма времени.
Рафаэлло задумчиво зашел в кабинку и остановился, осматривая ее еще раз изнутри.
В этот момент колесо вздрогнуло и поехало.
От неожиданности Рафаэлло не устоял на ногах и упал на скамью, вцепившись в поручень; колесо ехало неожиданно быстро для старого и сломанного аттракциона в заброшенном парке. Это должно было быть частью их квеста — и он растерянно уставился на удаляющуюся землю.
Что-то странное было в том, как двигалось это колесо. Оно пошатывалось и поскрипывало, и Рафаэлло всмотрелся в его центр, где оно крепилось к стойке — создавалось впечатление, что колесо само рвалось наружу.
И где-то там же, в самом центре железного остова колеса, ярким белым светом горел экран планшета.
В этот момент снизу раздались приближающиеся шаги, а затем из-за какого-то технического строения показался Марс. Скорее всего, он включал колесо или что-то вроде того — и явно не ожидал увидеть Рафаэлло на его середине.
Принимать решение нужно было быстро. Колесо шаталось все сильнее, и еще минута или две — и оставшиеся болты выскочили бы наружу. Колесо покатилось бы, снося все потрепанные палатки, и ломая кости тому бедняге, которому не повезло бы оказаться внутри.
— Кинь мне телефон! — Рафаэлло свесился с кабинки и замахал рукой. — Живее, или не успеем!
— Как ты там оказался! — таким ошарашенным Марса явно никто давно не видел, но он брал себя в руки еще быстрее, чем Рафаэлло.
Нырнув в карман, он размахнулся и швырнул ему телефон — тот врезался в подставленные руки в районе живота, и Рафаэлло, поразмыслив долю секунды, запихнул его в рукав и застегнул манжету.
— Спасибо! — крикнул он, упершись о скамью, и ловко выбрался на остов колеса.
Адреналин перекрывал собой все — он не чувствовал ни боли от пореза, ни усталости от плавания. Изнутри словно ключом забила энергия, и Рафаэлло быстро стал карабкаться к самому центру колеса.
Оно расшатывалось из стороны в сторону, и какие-то гайки то и дело падали на голову и плечи. Приходилось жмуриться и отворачиваться, но горящий экран планшета становился все ближе и ближе. Рафаэлло наверняка хватило бы времени отсканировать код и кинуть телефон обратно Марсу — но в обратной дороге он вовсе не был уверен.
Вцепившись в крепление одной рукой, он сгруппировался и повис на какой-то из балок. Телефон болтался где-то в рукаве, и Рафаэлло рванул манжету, раздирая ее вместе с пуговицами. Тот чудом удержался в ладони.
Экран планшета ярко горел в окружавшей их темноте, и сканеру хватило нескольких секунд для того, чтобы сфокусироваться и раскодировать изображение.
Рафаэлло перекинул локти и колени через две соседние балки, крепко сжал телефон, притискивая его к животу, и пригнул голову, утыкая ее в руки.
Черная единица четко стояла на белом фоне: это было последним, что он успел рассмотреть, перед тем как колесо натужно заскрипело, снова зашаталось и покатилось вниз.
Впечатление было сродни тому, что, должно быть, испытывало мясо в блендере.
Гайки продолжали сыпаться сверху, колесо гремело, катясь по чему-то внизу, и темное вечернее небо смешалось с неосвещенной серой землей. Цветные огоньки гирлянды заплясали перед глазами в каком-то безумном танце, пока все гудело, скрипело и грохотало. Рафаэлло повис на остове колеса, думая только о том, что он не может выпустить телефон, и еще слегка о том, что ему хочется пожить еще хотя бы немного.
Все вертелось перед глазами еще несколько секунд, а затем колесо медленно стало заваливаться на бок.
Должно быть, в чем-то Рафаэлло все-таки везло — оно падало не на ту сторону, с которой висел он.
Земля стала стремительно приближаться, огни перед глазами потускнели, и колесо с грохотом повалилось на землю. Удар отдался резкой болью в плече: она мгновенно распространилась по всему телу, и все огни перед глазами окончательно потухли. Еще долю секунды до Рафаэлло доносились какие-то крики, но в следующее мгновение затихло все.

Рафаэлло пришел в себя на заднем сиденье машины Марса, с подобием шины на левой руке и с дикой болью во всем теле. Он попытался приподняться, но больно было даже думать о том, чтобы пошевелить конечностями.
— Ты очнулся? — такого нервного голоса у Марса Рафаэлло не слышал давно. — Мне ехать в больницу?
Рафаэлло попробовал восстановить в памяти события последних нескольких часов. Все поднималось очень смутно, обрывками, но ясно выделялось только одно: им не хватало на что-то времени.
— Нет, — сглотнув, сумел выговорить он. — Я… все хорошо.
— Раф, если это еще одно из твоих чертовых геройств… — Марс сделал глубокую затяжку. Судя по подрагивающим рукам, это была далеко не первая сигарета за последнее время.
— Куда нам нужно? — Рафаэлло немного приподнял голову, всматриваясь в очертания проносящихся перед ними зданий.
Скорее всего, они уже были в городской черте — но в самых отдаленных ее окраинах.
— Старый планетарий, — Марс бросил короткий взгляд на навигатор. — У нас еще минут двадцать, и дороги на пятнадцать. Должны успеть. Я вызову скорую, как только доберемся.
— Как скажешь, — рассеянно отозвался Рафаэлло, едва вдумываясь в смысл его слов.
Марс наверняка знал, как поступить, и сделал бы все правильно.
Он снова почувствовал, что чернота уносит его за собой, и не стал ей сопротивляться.
В следующий раз он пришел в себя, когда машина уже остановилась, и Марс пристально смотрел на него с водительского сиденья.
— Как ты, Раф? — в его голосе звучало напряжение, и какая-то странная, еле уловимая нежность.
Рафаэлло ощутил, что снова готов сворачивать горы.
— Я хорошо, — быстро отозвался он и попробовал приподняться. Тело снова отдалось болью. — Не надо пока скорой. Я пойду с тобой.
Марс глубоко вздохнул, но спорить не стал. Вместо этого он молча вышел из машины и, обойдя ее, извлек из багажника чемодан; раскрыл заднюю дверь. Вытянув Рафаэлло наружу, он подхватил его на руки и боком захлопнул дверь за ними.
— Сможешь идти сам? — он внимательно всмотрелся в его лицо, будто бы готовясь понять по нему, скажет ли Рафаэлло правду.
— Конечно, — заверил он, и это, вероятно, было правдой — на ближайшую пару минут, пока ноги его еще держали.
Марс со вздохом кивнул и осторожно опустил его на землю, поддерживая под правую руку. Рафаэлло пошатнулся, но устоял, и Марс поднял с земли чемодан.
Короткое расстояние до входа в планетарий они преодолевали минуты две; безмолвно они прошли через порог и пересекли пустынный, заброшенный коридор.
Еще через минуту Марс потянул на себя тяжелую дверь в главный зал и, впихнув туда чемодан, помог Рафаэлло войти вовнутрь.
Перед ними расстилался просторный зал планетария.
— Ну вот мы и добрались, — Рафаэлло бессильно сделал пару шагов и остановился, рухнул на ближайшее из кресел.
Ноги его больше не держали.

Получасом позже они сидели на крыльце планетария и молча смотрели в темноту. Скорая должна была приехать с минуты на минуту, но Рафаэлло было на это абсолютно плевать — боль внутри заглушала всю боль снаружи. Отчаяние мешалось с безнадежностью, и он чувствовал себя оглушенным, ошпаренным, опустошенным.
Весь этот путь они прошли зря.
Рафаэлло попытался повернуться к Марсу и снова сжал его ладонь. Никакие слова не шли на ум, и он не знал, что могло бы поддержать его самого хоть немного в такой ситуации.
Все было зря, и как бы он не старался, ничего позитивного Рафаэлло не мог даже предположить.
— Мы обязательно найдем его, — все-таки шепнул он наконец.
Марс ничего не ответил, и Рафаэлло молча вздохнул. Он не рискнул бы ничего больше говорить Марсу, но где-то в глубине души он еще во что-то верил.
У них еще был шанс.
У них обязательно был шанс — самый жалкий и ничтожный, но он должен был быть.
Надежду — пусть самую бесплотную и иллюзорную — у них никто не мог отнять.
Вдруг еле слышно зажужжал в кармане телефон, и они оба вздрогнули.
Марс медленно потянулся и вытащил из его кармана.
— Поздравляем, первый уровень игры завершен, — оповещал их знакомый голос навигатора. — Дальнейших указаний ждите через двадцать четыре часа, ноль минут, ноль секунд. Хорошего дня.

@темы: Слэш, Фики, PG-13, Неделя Марс/Рафаэлло, НАП-4